Последние сумерки на земле

Отец Б заканчивает считать деньги и смотрит на трех мужчин и на женщину в белом. Итак, кабальерос, мы удаляемся, говорит он. Сын, держись поближе ко мне. Б выливает на пол остатки пива и хватает бутылку за горлышко. Что ты делаешь, сын? – спрашивает отец. В его голосе Б улавливает легкий упрек. Мы спокойно уйдем отсюда, говорит отец, потом поворачивается к женщинам и спрашивает, сколько они им должны. Та, что стоит за стойкой, заглядывает в бумажку и называет довольно приличную сумму. Блондинка, которая стоит на полпути между столом и стойкой, называет еще одну цифру. Отец Б складывает в уме, достает деньги и протягивает блондинке: это тебе плюс за выпивку, говорит он. Потом добавляет еще пару купюр: это чаевые. Теперь можно уходить, думает Б. Оба незнакомца загораживают им дорогу. Б, сам того не желая, смотрит на женщину в белом: та села на один из пустых стульев и перебирает кончиками пальцев карты, разбросанные по столу. Только не мешай мне, шепчет отец Б, и Б не сразу соображает, что эти слова относятся к нему. Бывший прыгун сует руки в карманы. Незнакомец снова осыпает ругательствами отца Б, он велит тому вернуться к столу и продолжить игру. Нет, больше я играть не стану, говорит отец Б. Несколько секунд, глядя на женщину в белом (она впервые кажется ему очень красивой), Б думает про Ги Розея, который бесследно исчез с этой планеты, безобидный, как ягненок, в то время как нацистские гимны взмывали в небо кровавого цвета, и воображает себя самого Ги Розеем – Ги Розеем, похороненным на одном из пустырей Акапулько, исчезнувшим навсегда, но тут он слышит, как отец упрекает за что-то бывшего прыгуна, и осознает, что, в отличие от Ги Розея, сам он не одинок.

Затем отец, чуть сгорбившись, направляется к выходу, и Б, идя следом, оставляет между ними достаточное пространство, чтобы у того была полная свобода действий. Завтра мы уедем, завтра мы вернемся в столицу, думает Б с радостью. Они начинают драться.