Последние парень и девушка на Земле

– Хм, думаю, что нет. Может, он в нем и числится, но он за весь год не пришел ни на одно заседание.

– Тогда какого черта он сейчас делает?

Даже если бы я знала ответ на этот вопрос, я бы все равно не смогла ничего сказать. Я слишком сильно смеялась.

Попсовая песенка закончилась, и за ней последовала песня в стиле хеви-метал с оглушительными низкими частотами басовой гитары и хриплыми выкриками. Джесси картинно выбил из рук Зито зеркальный шарик, и тот покатился по коридору. Потом Джесси начал то извиваться под тяжелый рок, то прыгать стиле «слэм», словно у него на ногах были пружины, затем он, кажется, подпрыгнул высоко в воздух с вытянутой ногой в стиле кунг-фу, после чего сделал вид, что исполняет соло на гитаре, но так это было или нет, сказать с уверенностью я бы не смогла, потому что старалась не слишком на него пялиться.

Когда подошла наша очередь покупать билеты и мы подошли к столу, Джесси прямо набросился на меня, широко округлив глаза:

– Кили!

Я едва успела заплатить за билет, отдав десять долларов, когда он потянул меня вслед за собой.

– Ну, как эта музыка, в твоем вкусе, Кили? – Джесси ни на минуту не переставал танцевать.

– Не совсем.

– Да? Ну, ладно, не бери в голову. – Парень ткнул пальцем в свой телефон, и зазвучала песня в стиле «хип-хоп». – Как ты насчет того, чтобы потанцевать брейк-данс? – спросил он, переплетая свои пальцы с моими и поднимая наши руки.

– Я не умею. Совсем не умею танцевать брейк-данс, – улыбнулась я, вырывая руку.

Все взгляды были устремлены на нас, но я нисколько не смутилась. Напротив, я была приятно взволнована. Наша с ним переписка словно ожила и вышла на всеобщее обозрение.

– О’кей, а как насчет того, чтобы поиграть в роботов? – Джесси механически, рывками задвигал руками и ногами. – Меня запрограммировали, чтобы резать напольное покрытие на куски, – металлическим, как у компьютера, голосом провещал он.

– Ты спятил, – ответила я, попытавшись отойти, прежде чем он бросится на меня снова.

Он все-таки попробовал, но на этот раз у него ничего не вышло. Я ринулась к столу, схватила свой билет на бал и спряталась за Морган и Элизой, как за живым щитом. При этом я все еще чувствовала прикосновение пальцев Джесси к своей руке, и мне казалось, что она сделалась чуть-чуть горячее, чем остальные части моего тела.

– Имей в виду, на Весеннем балу ты от меня так просто не отделаешься! – крикнул Джесси, и его голос донесся до меня сквозь толпу. – Тебе не удастся прятаться от меня всю ночь!

Мы убежали, нырнув в ближайший женский туалет.

– Вот видишь! – сказала Морган. – Ты правда нравишься ему, Кили!

– Согласна, – подтвердила Элиза. – На этом балу вы, сладкая парочка, однозначно будете обжиматься.

Я подняла с плеч волосы, сделала из них конский хвост и обмахнула рукой разгоряченную шею. Вместо того чтобы сказать себе: «Кили, тебе это только кажется, не сходи сума», я вдруг неожиданно для себя выпалила:

– Может, мне купить себе новое платье?

Первоначально я собиралась надеть на бал какой-нибудь свой старый прикид, чтобы сэкономить деньги, но сейчас эта идея вдруг показалась мне просто ужасной.

Элиза и Морган с довольным видом переглянулись.

– Давайте все втроем поедем сегодня по магазинам! – предложила Элиза. – Возьмем мою машину.

Но к обеду полил сильный дождь, и мать Элизы сказала, что она против того, чтобы ее дочь отправилась на машине по темной дороге в торговый центр в Риджвуде, богатом городе, стоящем на полпути между Эбердином и Уотерфорд-Сити, тем более что у нее пока были только ученические права. В конце концов они вдрызг разругались, и Элизе пришлось остаться дома.

Морган тоже не смогла взять машину, потому что та зачем-то понадобилась ее матери, но миссис Дорси позвонила моей маме и, видимо, сыграла на ее чувстве вины, потому что, к моему величайшему удивлению, моя родительница отложила в сторону бумаги, над которыми работала – чего она на моей памяти не делала почти никогда, – и предложила свозить меня и Морган за покупками.

Если бы в тот вечер ее с нами не было, я бы ни за что не купила то самое жутко красивое платье. Хотя я до сих пор не уверена, хорошо это было бы или нет.

В конце концов моя мамуля решила по-настоящему раскошелиться на мое новое платье, потому что я собиралась пойти на танцы в первый раз в жизни (в средней школе Эбердина устраивали только два бала: весенний для учеников двух последних классов и выпускной, ни на один из которых я еще ни разу – какой сюрприз! – не была приглашена) и потому что предполагалось, что на свое шестнадцатилетие я выберу себе подарок – медальон или что-нибудь другое в этом же духе, – но прошло уже два месяца, а я так ничего для себя и не подобрала.

Мы с мамой решили купить мне это платье уже после того, как обе ошеломленно заморгали, увидев его ценник. Мне не пришло в голову посмотреть, сколько платье стоит, до того, как я совершенно в него влюбилась. При мысли о том, какую сумму мама за него выложила, меня до сих пор мучает совесть.