Последние холода

Ведь когда Коля, сам постоянно испытывающий сосущее чувство голода, делится с Вадимом сэкономленным от своего хлебного пайка куском; когда приводит Вадима и Машу домой, уверенный, что мама и бабушка помогут осиротевшим ребятам решить их проблемы, кажущиеся неразрешимыми; когда (в «Детской библиотеке») приносит с мамой из своего отнюдь не жаркого дома вязанку дров библиотекарше, в прошлом известной ленинградской балерине Татьяне Львовне, чтобы хоть немного отогреть приспособленный под библиотеку табачный магазин; когда он после уроков «лечит» библиотечные книжки, подклеивая истрепавшиеся страницы и укрепляя рваные переплеты, — то, как ни далеки эти маленькие дела маленького человека от грозной фронтовой реальности или самоотверженной работы в госпитале мамы героя, они-то и есть Колино участие в сопротивлении нашествию, его собственный, пусть совсем крошечный в масштабе страны, вклад в победу.

Однажды, поинтересовавшись, какую книгу Коля читает, учительница Анна Николаевна скажет: «Какие вы счастливые!» И это — о ребятишках, чья жизнь полна лишений и неотступной тревоги за отцов, на которых каждый день может прийти похоронка? «Конечно, счастливые! — заметив недоумение на лицах детей, повторит учительница. — Ведь вы прочитаете столько чудесных книг! И все они еще впереди!» «Детская библиотека» — это взволнованный Колин рассказ о не сравнимой ни с чем радости приобщения к удивительным сокровищам литературы. О счастье потрясающего открытия двумя друзьями — Колей и его соседом по парте Вовкой Крошкиным — поэзии нашего национального гения Пушкина. Этот том в роскошном дореволюционном издании Вольфа, спасенный из блокадного Ленинграда, Татьяна Львовна в знак особого доверия даст для неспешного чтения своему юному помощнику.

И еще эта повесть — о великой силе искусства, которое, подобно солнечному лучу, раздвигает тяжелые тучи житейских невзгод и трагедий и способно осветить и согреть всякую человеческую душу. И о том, что даже самые гениальные книги — это лишь душестроительный материал, духовная опора. Тогда как выстраивать свою личность, а тем самым и свою судьбу, учиться твердо стоять на ногах человек, даже маленький, должен личным усилием. «Человек сам освобождается от страха», — говорит Татьяна Львовна. И книги — его первые помощники в нелегком деле освобождения от страха перед людьми, неведомым, трудностями, болью, вообще жизнью.

Героев Лиханова экзаменует на душевную стойкость не только нужда, но и благополучие. Борьба за физическое выживание нередко загоняет человека в угол, способна пригасить, если не вытравить, в нем собственно человеческое и вывести на свет, усилить низменное, животное. Но и богатство может разрушить душу, запечатав ее коростой самодовольства и гордыни, сделав бесчувственной к чужой боли и страданию. Эпиграфом к собранию сочинений Лиханова могли бы стать строки М. Цветаевой:

Два на миру у меня врага,
Два близнеца — неразрывно слитых:
Голод голодных — и сытость сытых!

О том, как может быть страшен «голод голодных», можно прочитать в «Последних холодах» и многих других книгах. С «сытостью сытых» писатель ведет спор в «Высшей мере» (1979), «Благих намерениях» (1980), и не только в них.

Надо ли доказывать, насколько насущно нравственное противостояние двум названным «врагам» сегодня, когда пропасть между бедностью и богатством неизмеримо глубже, нежели была в годы Второй мировой войны или брежневского «застоя»? Горькой реальностью наших дней стало, как в далекие двадцатые годы, сиротство при здравствующих родителях и беспризорничество. А проблемы чтения и простой грамотности, так сказать постоянно прописанные в подвалах, на чердаках, в коллекторах теплотрасс, где обитают, словно явившиеся из короленковских рассказов, «дети подземелья», бомжами входят нынче и в нормальные, сытые дома. Ведь там все разгульнее хозяйничают, вытесняя из детского сознания природную тягу к знанию и культуре, убойные (в прямом смысле) компьютерные игры, примитивные заморские мультяшки, кровавые боевики, идиотская западная телереклама, отупляющая мозги и вызывающая агрессивные чувства «музыка».

Лиханов увлекает нас драматизмом событий, случающихся с его персонажами. Но еще более захватывающа для читателей высокая напряженность их внутренней жизни. Писатель умеет заставить сопереживать своим героям с такой силой, какую мы, к сожалению, не всегда способны проявить в отношении реальных, живых людей. И это благотворно. В мощи и направленности этого сопереживания, возможно, основной секрет воспитывающего воздействия лихановского творчества.