Последние халдеи

- Да, да! - закричал Японец. - Вы старый человек, Эдуард Константинович, а мы новые. Как видно, старые птицы не могут петь новых песен. Что ж делать! Адью! Нам придется расстаться.

- Что?! - попробовал возмутиться Академик. - Как вы сказали? Повторите!

Но "академический" тон ему не помог. Когда мы решали "вон" - это было свято.

Академика сняли с работы административным путем по ходатайству нашего класса.

Мы проводили его - честное слово - с сожалением. Нам не хотелось расставаться с хорошим преподавателем. Ведь мы опять оставались без русского языка.

ГРАФОЛОГ

Этот маленький человек пришел на урок в пальто, как будто предчувствовал, что является ненадолго.

Снял у дверей галоши и мило улыбнулся.

- Здравствуйте!

- Здравствуйте, - довольно приветливо ответили мы.

Он взобрался на кафедру, ласково и внимательно оглядел сквозь очки класс и тихо сказал:

- Вы знаете, кто я?

- Догадываемся, - ответили мы.

В нашем классе давно уже не было преподавателей анатомии, биологии и русского языка, и вот мы наперебой стали высказывать свои предположения:

- Анатомик!

- Биолог!

- Русский!

- Я - графолог, - сказал человек.

Этого мы не ожидали.

- Это что же такое - "графолог"? - спросил Воробей.

- А вот что, - сказал человек, - я по почерку, по начертанию букв и прочих графических знаков определяю характер человека и его склонности.

- Здорово! - закричал Мамочка.

- А шпаги глотать вы умеете? - спросил Японец.

- Нет, не умею, - ответил человек. - Я - графолог. По почерку я узнаю людей злых и мягких. Я угадываю тех, кто склонен к путешествиям, и тех, кто не любит излишних движений и пертурбаций.

Мы радостно ржали.

- Фокусник! - заливался Янкель. - Ей-богу, фокусник!

- Хиромант! Гадалка! - визжал Японец.

Человек, все так же улыбаясь, порылся в карманах пальто и вытащил оттуда какой-то конверт.

Мы замерли.

- Вот, - сказал он, вытряхивая из конверта на кафедру кучу квадратных билетиков. - Я дам каждому из вас по такому билетику и попрошу написать какую-нибудь фразу. Кто что пожелает. Содержание и смысл не имеют значения.

- Послушайте, - сказал Японец. - Зачем все это?

- Ага, - улыбнулся графолог, - вы любознательны, молодой человек, это похвально. Прежде чем приступить к воспитательской работе, я должен изучить аудиторию. Моя наука, графология, помогает мне в этом. Возьмите билетики, мальчики.

Мы кинулись на приступ кафедры и расхватали билетики нашарап. После этого быстро, как никогда, мы расселись по своим партам.

- Пишите, - сказал графолог.

- Что хочешь писать? - закричал Купец.

- Что угодно, - ответил графолог.

И мы постарались. В самом деле, что можно было ожидать от дефективных шкетов? Что, помуслив карандаши и поскоблив затылки, они напишут нежным, изящным почерком:

"Луна сияла в небесах"?

Или:

"Я люблю мою маму"?

Записки, поданные графологу, были сплошь непристойные. Вычурные ругательства не помещались на маленьких квадратиках. Специалисты по ругани делали переносы и дописывали слишком сложные предложения на оборотной стороне бумаги.

- Прекрасно, прекрасно, - сказал графолог, собирая записки в груду. Вы слишком прилежны. Всё? - спросил он.

- Всё, - ответили мы.

Поправив очки, он начал читать. Уже на четвертой записке он так покраснел, что мы испугались. Так умеют краснеть только девочки и некоторые мальчики, которых часто дразнят и бьют. Взрослых людей мы не видели этаких.

Проглядев еще две-три записки, графолог поднял глаза.

Мы испугались.

- Ну вот, - сказал он. - Все это нужно, пожалуй, показать вашему директору. Он, мне думается, лучше сумеет определить ваши характеры и ваше поведение. Но вы не ошиблись, - вдруг улыбнулся он. - Я - фокусник.

- Видите эту груду бумажек? - сказал он. - Она есть!

Загадочно улыбаясь, он снова полез в карман и вытащил оттуда что-то.

Всё больше и больше пугаясь, мы вытянули шеи, приподнялись над партами. Вытащи он из кармана змею или живого зайца, мы бы не испугались больше. Мы чувствовали себя как в цирке, где все невозможное возможно.

Но он вынул - спички.

Размашисто чиркнув, он подпалил бумагу.

Пламя скользнуло по белому вороху, потекло к потолку и проглотило наш страх.

- Теперь ее нет, - раздался голос графолога.

- Ур-ра-а-а! - закричали мы. - Ура! Ура!

Голубоватый дым рассеялся над кафедрой.

Человек у дверей надевал галоши.

- До свиданья, - сказал он и скрылся.

МИСС КИС-КИС

По-видимому, эту барышню долго и основательно пугали. Добрые люди наговорили ей ужасов про дефективных детей. Перед этим она прочла не одну и не две книжки про беспризорников, которые сплошь убийцы и поджигатели, которые разъезжают по белому свету в собачьих ящиках, ночуют в каких-то котлах и разговаривают между собой исключительно на жаргоне.

Барышня подготовилась.

Пока Викниксор знакомил нас с нею вечером после ужина, мы насмешливо разглядывали это хрупкое, почти неживое существо. Когда же Викниксор вышел, со всех сторон посыпались замечания:

- Ну и кукла!

- Скелет!

- Херувимчик!

- Мисс Кис-Кис...

Барышня покраснела, потупилась, закомкала платочек и вдруг закричала:

- Ну, вы, шпана, не шебуршите!

От неожиданности мы смолкли.

Барышня сдвинула брови, подняла кулачок и сказала: