Последние бои Вооруженных Сил Юга России

Не оправившись морально после неудачи на Перекопе и отступления, Орлов отправлен в командировку в Екатеринодар в штаб ВСЮР в мае 1919 года. Здесь он еще больше соприкоснулся с тылом: о фронте, казалось ему, никто не думает, удовлетворяют свои потребности и только. Чувствовалось какое-то разложение тыла. Результат — разочарование, большое падение настроения и веры в благополучный исход Белого дела. Выраженное им в июле добровольное желание отправиться в Сибирь — покинуть им же созданный полк, в котором было много его друзей, к тому же уроженца Крыма, — было, очевидно, проявлением его разочарования, раненого самолюбия и чувства неуверенности в себе.

Двухмесячное пребывание в Таганроге на полуэтапе в среде офицеров, ему подобных, с его же настроениями, наблюдение тыловой жизни в те дни, когда фронт истекал кровью, еще больше поколебали его веру в победу при таких обстоятельствах. Его слова ко мне, о которых было сказано раньше, — «будет обер–офицерская революция» — были, несомненно, плодом всех его наблюдений, обстоятельств того времени и, конечно, влияния лиц, с которыми он соприкасался. Возвратившись в Симферополь, оставшись не у дел, он был в таком состоянии, что слабый нажим на него более сильного характера мог легко вывести его из состояния неуверенности в состояние «бунта». Отступление армии, непосредственная угроза Крыму подтверждали предвиденное им, и все это подогревало его состояние. Встречаясь с друзьями и знакомыми офицерами, он делится с ними своими мыслями, встречает сочувствие среди молодежи, и это еще более убеждает его в актуальности его мыслей и в необходимости что-то делать. В это время судьба свела его с капитаном Дубининым, который находился в Симферополе на излечении.

Орлов, уже морально разложившийся, сомневающийся, с ослабевшей волей, но желающий найти какое-то решение задачи, которая, казалось ему, стоит перед ним, попадает под влияние Дубинина и других лиц. Дубинин, «отлично знающий, чего он хочет», нашел в нем — в Орлове — подходящего человека: он, как человек сильной воли, сразу же подчинил волю Орлова себе. Было ли это в целях помочь Орлову в осуществлении его мыслей или во исполнение какой-либо директивы — это вопрос, но, во всяком случае, не в пользу Белого дела. Дубинин сразу учел большую популярность Орлова в Крыму, которая была силой, привлекающей молодежь (офицеров и добровольцев). Дубинин полностью овладел Орловым.

Постепенно вокруг Орлова собирается группа его единомышленников, искренних и неискренних; образуется окружение, ободрявшее его к каким-то шагам, для проведения которых в жизнь он не имел силы — силы физической. Руки его были связаны. Положение его было таково, что он даже не отказался связаться с подпольщиками–большевиками, которые, конечно, охотно пошли ему навстречу, желая, в свою очередь, использовать его в своих интересах.

По всем признакам можно судить, что мысли Орлова — особенно очищение тыла — находили какое-то сочувствие как в среде военных, так и в среде населения. Это сочувствие еще больше поднимало его популярность и разжигало его самолюбие и самоуверенность. Теперь необходимо было что-то — может быть, случай, — что помогло бы развязать его руки, чтобы он мог получить силу.

Этот случай не заставил себя долго ждать! «Конечно, пригласите Орлова! Он молод и очень популярен!» — эти слова, сказанные князю Романовскому, решили все. Орлов, выслушав князя, сразу же согласился на формирование отряда. Как же он мог не согласиться, когда он так долго и с таким нетерпением ждал этого момента, то есть получить в свои руки, и так легко и неожиданно, возможность приступить к осуществлению своих мыслей. Авторитет и имя князя Романовского, поддержанный авторитетом генерала Слащева, конечно, повысили еще больше цену Орлова в глазах военных, не знавших его, и общественности. Получив это, Орлов, как человек крайне самолюбивый и самоуверенный, поддержанный своими единомышленниками, видя доверие к себе, не чувствуя над собой сдерживающего начала, в сознании исключительной популярности, как говорится, «соскочил с нареза» и пошел по скользкому пути, приведшему его к печальному концу.

«Бунт», возглавленный капитаном Орловым, если даже условно, с очень большой натяжкой, допустить его целесообразность (очищение тыла и усиление обороны армии), не мог быть оправдан тогда и не может быть оправдан сейчас. Со способом борьбы нельзя согласиться, учитывая положение фронта и общее политическое положение в те дни на Юге России. Не оправдали его и большевики, не помиловали его: он мог быть впоследствии опасен для них.

«Бунт» капитана Н. Орлова вошел в историю Белого движения позорной страницей: начатый по мысли Орлова с благой целью, превратился в авантюру, и в результате пуля чекиста бесславно окончила жизнь честного и доблестного в свое время офицера, пошедшего по скользкому неправильному пути.