Последние атаки

— А не лучше ли работу начать именно с Маркова — «сильного летчика и воздушного снайпера», как записано у него в личном деле. Идет?

Вороний знал, раз Василяка спрашивает «Идет?» — значит, он не уверен в правильности своего решения. Маленькие его глазки с хитроватым прищуром еще больше сузились. Они выжидательно нацелились па комэска. Легко было догадаться, чего хочет командир. Пока Марков еще не приступил к работе, проверить у него технику пилотирования и, если она не понравится, то попросить, чтобы заместителем оставили Лазарева. Петру оставалось только уточнить:

— Позвать Маркова к вам или мне поставить ему задачу?

— Иди и просто скажи, чтобы он над серединой аэродрома показал, на что способен.

Марков сидел в кабине нового истребителя и изучал приборы.

— Ну как, ознакомился с дальним «яком»? — спросил Петр.

— Он такой же, как и обычные. Только горючего почти в два раза больше. Должно быть, при полной заправке тяжеловат на пилотаже?

— Есть немного. Хочешь сейчас слетать и попробовать?

— Конечно! — с готовностью согласился Марков, но тут же насторожился: — Но я же запланирован лететь последним?

— Командир приказал сейчас.

— А какое задание?

— На твое усмотрение. Покажи все, что можешь. И постарайся. Пилотировать будешь прямо над аэродромом.

— Странно, странно… — как-то подавленно проговорил Марков.

— А что, разве пет желания?

На лице Маркова — явное безразличие:

— Вас разве удивишь каким-нибудь сальто-мортале?

— Желаю удачи, — ответил комэск, все еще не понимая, почему Марков был так равнодушен к заданию.

…Летчик — это неукротимое стремление к мастерству. Кто утолил эту жажду, тому надо расставаться с авиацией. Пословицу «Тише едешь, дальше будешь» придумал человек не с авиационным характером.

Кому из летчиков не знакомо чувство волнения перед подъемом в небо! Любой полет неповторим. В нем, будь он самым простым, всегда много нового, неизведанного. А новизна всегда волнует и тревожит. Да, да, тревожит. Надо постоянно быть готовым к непредвиденному, к встрече с трудностями и опасностями.

У людей, которые не стали хозяевами неба, непредвиденные трудности в полете вызывают страх, парализуют волю. У настоящего летчика — наоборот, повышают собранность п решительность в борьбе с опасностью.

Полет — всегда экзамен. И каждому приятно показать свое мастерство. Поэтому нельзя не волноваться и перед учебным полетом!

И еще есть одна причина, которая вызывает волнение, Это чувство тяги в небо. Оно всегда рождает приподнятость духа, праздничное и радостное настроение. Часто это называют романтикой. "Но этого мало. Профессия летчика — прежде всего постоянный будничный труд, работа — и не без риска. И есть только одно средство, чтобы ты ее ве разлюбил и меньше в ней было риска, — это постоянно летать. Вот почему у летчика тяга к небу стала такой же потребностью, как и сама жизнь…

Марков с вылетом почему-то задержался. Василяка не без раздражения спросил:

— Почему путается? Прошло девять минут, а он еще, как я вижу, не сел и в кабину.

— Не знаю. Разрешите сходить к самолету? — спросил капитан Воронин.

— Не надо. Если через пять минут не поднимется — отставить полет.

Петру тоже странным казалось, почему замешкался летчик. Может, неисправна машина. Они смотрят в ее сторону. Марков с надетым парашютом не спеша забирается в самолет, от которого отъезжают два бензозаправщика. Воронин с огорчением подумал: «Неужели „як“ вывели на старт с не полностью залитыми баками бензина и сейчас дозаправляли?» Очевидно, об этом подумал и Василяка.

— Тебе, Петр Васильевич, старший техник эскадрильи докладывал о готовности самолетов к вылету?

Воронин не успел ответить: Марков запустил мотор и по радио запросил разрешение на взлет.

— Почему задержались? — спросил командир.

— Это длинная история. Разрешите доложить потом?

— Ладно. Взлетайте, — недовольно буркнул Василяка и положил микрофон на стартовый столик.

Только самолет оторвался от земли, к командиру полка подошел Лазарев и спросил разрешение взлететь с Коваленко на учебный бой. Могучая фигура придавала Сергею сходство с былинным богатырем. Василяка не без восхищения посмотрел на него и приятельским тоном предложил:

— Давай пока вместе посмотрим на художества нового летчика.

Лазарев работал заместителем с охотой, увлеченно, и освобождение от должности не могло его не огорчить, поэтому он с деланной серьезностью, не без иронии уточнил:

— Он не просто летчик, а заместитель командира эскадрильи.

— Да, ты, пожалуй, прав, — и как бы только для себя, командир тихо сказал: — По посмотрим еще.

Марков необычно для дальнего «яка» быстро набрал высоту. Василяка неодобрительно отметил:

— Пожалел бы мотор.

В этот момент Марков с переворота почти отвесно пошел к земле, нацелившись на посадочный знак «Т». Летчики при проверке техники пилотирования в зоне всегда начинали с виражей. И у Василяки невольно вырвалось: