Последняя роль неудачника

А почему, собственно, совпадение? Нет, все логично. Ведь можно же предположить, что некие злодеи пасли Артемьеву в Лондоне, тогда они обязаны были таскаться за ней и на кинопробы, так? Так. Пробы были на сериал о русской мафии, значит, тут полным-полно бывших русских. И если злодеи уже имели намерение морочить голову Артемьеву, то где им было легче выбрать подставное лицо для роли адвоката? Да, именно на таком кастинге, где много наших обнищавших талантов, готовых за пару фунтов сыграть любую роль.

Это, в конце концов, могли быть и не злодеи, а доброжелатели или даже сама Артемьева… Так или иначе, вовсе это не совпадение, а закономерность.

Осталось только убедиться, что это не слуховая галлюцинация и что актер говорит по-русски не хуже, чем по-английски…

«Финкельштейн» появился минут через двадцать, невеселый, озабоченный — видимо, провалился. Возможно, в данном случае результат был оглашен мгновенно, возможно, «Финкельштейн» был откровенной бездарностью, кто знает? Купил в киоске газету Loot (Гордеев понял, что это нечто вроде отечественной «Из рук в руки», по крайней мере, там печатают объявления о сдаче квартир) и пошагал в сторону китайского квартала.

Гордеев таскался за ним несколько часов. Парень вначале поел в дешевом китайском ресторанчике, пока ел — читал, выбрал несколько объявлений, из ресторанной телефонной будки обзвонил выбранные номера, но, похоже, не договорился. Потом снова пешком дошел до метро, доехал до Бэйсуотера — дешевого квартала в нескольких минутах ходьбы от Гайд-парка, зашел в бар и заказал себе темного пива. Бармен с ним по-приятельски поздоровался, то есть жил актер, очевидно, где-то неподалеку — в этом районе полно дешевых гостиниц. Впрочем, и сам Гордеев поселился в соседнем Паддингтоне, где тоже было относительно дешевое жилье и вместо ресторанов — кебаб-шопы.

Гордеев уселся рядом с актером у барной стойки, взял виски и некоторое время просто разглядывал «Финкельштейна». Денежные затруднения читались и по стоптанным кроссовкам, и по потертой джинсовой куртке, и по тому, как актер отсчитывал вслепую в кармане мелочь, чтобы не слишком много оставить чаевых.

Впрочем, а что, если это в самом деле адвокат?! Может быть, Альбина познакомилась с ним на кастинге, где он решил попробовать себя в другой профессии. Мысль, конечно, параноидальная, но для начала надо избавиться от всех неожиданностей такого рода.

— Как карьера? — спросил его Гордеев по-русски. Это был момент истины. Если он англичанин и не поймет, не ответит, тогда Гордееву, адвокату десятой юрконсультации (сорри, первому заму шефа по филиалу в Химках!), пора к психиатру, лечиться от слуховых галлюцинаций.

Но он ответил! На чистейшем русском:

— Пропади все пропадом.

— Крокодил не ловится, не растет кокос? — уточнил Гордеев.

— Точно, — засмеялся «Финкельштейн».

— Простите, конечно, мою нескромность, но мне вас рекомендовали как хорошего адвоката.

— А… гм… конечно, — сказал парень.

— Финкельштейн, если не ошибаюсь?

— К вашим услугам, — осторожно сказал парень.

— Позвольте узнать, как вы подходите к вопросу реконструкции событий, который, несомненно, часто возникает в вашей практике?

— Хм… Прежде всего стоит сказать, что гипотеза, признаваемая м-мм… приемлемой, должна включать в себя все имеющиеся факты. Ни одно самое мелкое обстоятельство не должно ей противоречить. Дальше все эти факты должны найти свое место в едином и связном ходе событий… Чем она проще, компактнее и закономернее, тем больше вероятность того, что дело было именно так, а не иначе!

— Блестяще, — сказал Гордеев. — Где вы этому научились?

— Ну… Это я называю реконструкцией обстановки.

— Вы не ответили. Где вас обучали?

— А гипотезу, которая согласует все установленные факты в наиболее связном и правдоподобном ходе событий, мы принимаем как несомненную. Вам понятно?

— Черт возьми, — сказал Гордеев. — Вы просто потрясающий профессионал. Я, пожалуй, вас найму. У меня офис, правда далековато отсюда, в Химках, это рядом с Москвой, но думаю, вы там приживетесь.

— Вообще-то у меня сейчас встреча, — сказал парень, бочком слезая с барной стойки, — но все равно был очень рад и…

— Сидеть! Хочешь заработать сотню?

— Фунтов?

— Фунтов.

— Хочу!

Гордеев подумал, что, возможно, погорячился.

— А полсотни?

Собеседник поскреб затылок.

— Тоже неплохо, конечно. А вы кто?

— Гордеев.

— А-а-а… Понятно.

Что ему понятно, Гордеев уточнять не стал, он вынул из бумажника купюру и положил перед собой, придавив кончик стаканом.

— И что я должен делать? — Глаза актера приклеились к сотне намертво. — Только если клоуном, то сразу договариваемся, чтобы в меня ничем не кидали, костюм не поджигали, и пусть бассейн будет с водой.

— Клоун мне не нужен. Только ответь на один вопрос, и деньги твои.

«Финкельштейн» невероятным усилием воли оторвал взгляд от купюры и перевел на Гордеева:

— Какой вопрос?

Гордеев достал плеер, сунул один наушник в ухо парню и прокрутил ему запись.

— Вау! — выдал парень. — Круто!