Последняя роль неудачника

— Чего вы от меня ждете, Юрий Петрович? — с любопытством спросила Грушницкая, закуривая длинную коричневую сигаретку — сигариллу. — Я кое-что слышала о вас, естественно, навела справки. Вы известный адвокат по уголовным делам, а я — музыкальный продюсер, что между нами общего? Я согласилась на эту встречу только, как вы понимаете, из спортивного интереса. Ну и еще вам повезло — у меня нашлось свободное время. Может быть, вы хотите выпросить у меня билет на предстоящий концерт Пола Маккартни? Тогда вы только напрасно время теряете. Я этими вопросами не занимаюсь, моя работа — заключение контракта и…

— Александра Лазаревна, — прервал ее Гордеев. — Я ценю то, что вы нашли для меня время, но билеты на концерт совершенно ни при чем.

— И…

— Мне нужна от вас информация относительно одного человека, которого я разыскиваю.

— Ага, — удовлетворенно сказала Грушницкая. — Это тоже нетрудно было предположить. Ладно, по крайней мере, вы не журналист, это успокаивает. Но при чем же тут я? Я его знаю?

— Полагаю, что да. Только не его, а ее. Это женщина.

— Ну, — грациозно покачала головой Грушницкая, — у меня много знакомых мужчин и женщин. Как вы понимаете, по роду работы я общаюсь с немалым количеством людей.

— Кажется, у вас много свободного времени? — усмехнулся Гордеев.

— То есть? Что вы имеете в виду?

— Вы совершенно не пытаетесь взять быка за рога. Не форсируете разговор. Не задаете мне прямого вопроса.

— Я для этого неплохо воспитана. — Фраза была сказана без всякого выражения, так что, похоже, это было правдой. А раз так, то резонно было бы предположить, что по истечении свободного времени Александра Лазаревна Грушницкая просто спокойно встанет и уйдет, даже если Гордеев сообщит ей о начале ядерной войны.

— Речь идет об Альбине Артемьевой.

Гордеев понял, что ошибся.

Грушницкая спокойно затушила свою сигариллу и поднялась, сохраняя всю ту же дружелюбную улыбку. Она собиралась уйти немедленно!

— Было приятно поболтать с вами, но, к сожалению…

Гордеев даже слегка растерялся. Он не ожидал такой реакции. Нужно было срочно что-то предпринять. Что в таких случаях говорят особо находчивые люди вроде Турецкого или Грязнова-младшего?

Опыт растет прямо пропорционально выведенному из строя оборудованию… Если эксперимент удался, что-то здесь не так… Даже маленькая практика стоит большой теории… Черт, это все не то!

Гордеев вскочил и упал перед Грушницкой на колени. Она вытаращила глаза, и весь ее светский лоск сразу сошел с нее. Гордеев понял, что первый шаг был правильный, но успех надо было закрепить — она все еще могла уйти.

Со всех столиков на них откровенно и удивленно пялились.

— Вы… — пролепетала Грушницкая. — Вы это зачем?..

— Давайте уедем отсюда, — тихо сказал Гордеев. — Это очень важно. Никто не пострадает, я обещаю. Я работаю на ее мужа, он ее ищет.

Грушницкая механически, и даже с облегчением, кивнула.

Они поехали к нему в офис — на Таганку, конечно, а не в Химки. Слава богу, Розанова на работе не оказалось, так что обошлось без лишних разговоров и объяснений.

Гордеев усадил Грушницкую в свое любимое кресло и запер кабинет изнутри.

Около часа ушло у него на то, чтобы заставить ее говорить. Разумеется, это был далеко не рекорд. Когда Гордеев работал следователем в Генеральной прокуратуре, ему случилось однажды проводить допрос знаменитого фальшивомонетчика Простужаева, умудрившегося молчать десять часов подряд. Из них только последние полчаса фальшивомонетчик давал показания. И то подельников не выдал.

— Ладно, — сказала Грушницкая. — Мне очень нелегко говорить эти слова, но я сделаю над собой усилие, веря, что оно будет спасительным. Хотя, не исключено, что я вам даже благодарна за такую возможность…

— Какую возможность?

— Высказаться. Быть может, это просто моя внутренняя потребность — высказаться. Могла ли бы я жить дальше и нести это бремя одна?

— Вы о чем?

— Честно говоря, сама не совсем понимаю…

Гордеев засмеялся вместе с ней — кажется, накал спал, и отношения перешли в разряд чисто деловых. Это адвоката, разумеется, вполне устраивало.

— Может быть, у вас и есть такая внутренняя потребность, — заметил все же Юрий Петрович, — но в таком случае это ваше дело. Меня же интересуют обстоятельства вашего знакомства с госпожой Артемьевой…

— Да-да, я понимаю, — перебила Грушницкая. — Наша встреча произошла по воле случая. Мир, оказывается, не так уж плохо устроен, если происходят подобные вещи, верно? В этой истории, честно говоря, я вижу для себя единственную возможность спасения. Другого шанса у меня не было.

— Теперь я вообще ничего не понимаю, — удивился Гордеев. — Вы о чем?!

— Об этом самом знакомстве. Но… наберитесь терпения, ладно? Иначе вы ничего не поймете, а своими вопросами только осложните мне задачу.

Гордеев кивнул.