Последняя поэма

Ева надела сей перстень. И вот,

прочь он пошел. От ворот поворот.

Долго Адам наш по миру бродил,

где-то у Нила поймал крокодил.

Шкуру Адам с крокодила всю снял,

Еве принес и за плечи обнял.

Юбку из кожи строчил ей всю ночь.

Утром он послан был Евою прочь.

Вновь пред Адамом дилемма стояла,

где прикупить для той дамы хоть сало.

Вынул Адам из груди лишь ребро,

дал его Еве как бы серебро.

Но из ребра, как еще из полена,

вышла на свет всех прекрасней Елена.

Ева раскрыла от крика свой рот.

Лена его закрывает, как грот.

Видит Адам, что теперь дамы две,

быстро бежит он от них вдруг к вдове.

Вдовушке жалко Адама, она

долго кочует без мужа одна.

Тут на Адама с небес снизошло:

было ли, не было, все и прошло.

Стрелы амура Адам наш берет,

роет он землю как сказочный крот:

Золото, платина и серебро,

вдовушка, Ева, Елена – ребро.

03 мая 2006

Охранник

Мой охранник от меня закрылся,

надоело всюду быть со мной.

Ладно, хоть сегодня он побрился,

но теперь мне быть опять одной.

Он не смотрит, и отводит очи,

он не любит, молча, мысль таит.

За стеной свои проводит ночи,

ладно, что охранник не храпит.

Чур, меня. Соседи мне сказали:

«Твой-то твой, опять прошел вперед».

Знали б кто такой, так промолчали,

ведь охранник, это вечный гнет.

Плохо, что охранник не кухарка.

Плохо, то ли есть он, то ли нет.

Я ведь не мудрейшая знахарка,

не узнаю, сколько нынче лет

нашим неприметным отношеньям,

нашим стоеросовым мечтам,

и какие вынесет лишенья

он еще за стенкой где-то там.

Чудо, как всегда пришло случайно,

вышел вдруг на кухню мой сосед,

и сказал, что треснул утром чайник,

и вообще, есть ужин и обед.

Пиццу приготовили мгновенно,

поделили, съели сразу всю.

Сразу заструилась кровь по венам.

Дал бы сто очков он карасю.

Он не рыба, чувствую, мужчина,

жаром обдало со всех сторон,

вот она обычная причина.

И любовь обрушилась, как сон.

Муж очнулся, стал обыкновенным,

вновь лежу на миленьком плече.

Но бывает он плохим и скверным,

если уподобится свече.

30 июня 2005

Ночная поэма

1.

Медовая ночь заблудилась в постели,

все клеточки словно в раю,

мы пьем свои чувства, мы фибрами спели.

Ты любишь. И я ведь люблю.

Как трудно одно, отойти друг от друга,

как будто навек потерять,

и трудно разнять из объятий мир круга,

медовая ночка на пять.

2.

Мы с тобой лежали на постели.

Звезды улыбались за окном,

на постель-то лечь уже успели,

не успели мы забыться сном.

Просто оставалась еще ласка,

губы задевали близкий рот,

просто источали неги смазку,

начинался тихо секс и спорт.

Руки обнимали все сильнее,

тело телу делало массаж,

мышцы становились все вольнее,

амплитудой заходили в раж.

3.

Твоя любовь под хлопья снега,

что заблудились за окном…

Нас выгибается ласки нега.

И не объяты мы вином!

Такая тяга притяжения,

что не отпрянуть, не уйти!

И вот оно – любви скольжение!

И нет ведь лучшего пути!

Ты рядом, здесь, и ты со мною!

И как жила я без тебя?

Ведь летний зной у нас зимою

от ласки нег всю жизнь любя!

4.

Уснула я, забыв разнять объятья,

и провалилась в негу без тебя.

А ты не спал. И ласки, и проклятья

остались без любви. И ты скрипя,

Своими не уснувшими костями,

пошел в другую комнату. И там

лежал ты между ленью и делами,

как будто на боку их делал сам.

И интернет молчал от жгучей лени.

А я спала спокойно. Злился ты.

Скрипели неодетые колени.

И тихо спали белые листы.

5.

Я тебя любила еле – еле,

а любить не кухне не могла,

мы с тобой салатику поели,

все потом убрали со стола.

Ты сказал: «Пойдем и погуляем».

Я без лишних слов пошла с тобой,

ходим мы по лесу, размышляем,

а в желудок стонет, как прибой.

И пошли с тобой по магазину,

там продуктов целая гора,

и набрали целую корзину,

и домой нести ее пора.

Вот теперь действительно поели,

и опять забылись на постели.

2004- 2005

Шалость в пене

Бассейн, мрамор, свет из ниши…

Голубоватый солнца блик.

Под зеркалом, чуть-чуть пониже,

лежали камни – сердолик.

Русалка, Ниночка младая,

блестела каплями воды,

а волосы, ручьем спадая,

по полу сеяли следы.

Она немного утомленно

накинула халат, идет.

Вот дверь открыла изумленно:

за дверью принц небесный ждет.

Не ожидала видеть гостя,

лихой дворец ее закрыт,

однако встретила без злости,

дорожной пылью он покрыт.

«Откуда Вы? – она спросила, -

Кто Вас сюда, зачем пустил?»

Губу внезапно прикусила…

В халат принц руки запустил…

Смешалась пыль и влага.

«Нина», – и снова замолчал.

– Ты не сердись, меня б помыла».

И от блаженства – замычал.

Вода стонала пузырьками,

и пена шла за валом вал,

они вошли в нее шажками.

Мужчина просто ликовал.

Любовь в воде, всегда вторична,

но неизменна чистота,

а в пене несколько лирично,

и бесконечна пустота…

Вот из воды выходят двое,

идут к двери. Снаружи шум.

Открылась дверь, вдруг кто-то взвоет.

За дверью их встречает шут.

Шут говорит: «Я третьим буду,

Принц, не отдам я Нину вам!

От вас, мой принц, и не убудет.

В бассейне, этом сколько ванн?

Так поделитесь, я серьезно!»

И меч взлетает из-под ряс.

Событие вполне курьезно,

шут перед принцем жестью тряс.

Опять вода бурлит, вскипая,

а пена бодростью томит.

Шут полюбил, а страсть слепая

едва ли Нину утомит.

Их трое плавает страдая,

и меч, как шашка – наголо.

Тут Нина в панику впадает,

ей, право слово, нелегко.

Они умны, довольно живо