Последняя орбита

— А теперь позвольте мне немножко пофантазировать, Первое, что мы сделаем, опустившись на Плутон, — это посмотрим на его небо. Оно должно выглядеть однообразной черной бездной, усеянной звездами. Созвездия там такие же, как и те, что мы видим с, Земли, Солнце кажется яркой звездой. Оно дает Плутону тепла в две с половиной тысячи раз меньше, чем Земле, и тем не менее освещает его поверхность в двести раз ярче, чем Землю полная Луна. Без телескопа мы увидим оттуда только очень яркий Нептун, а также Сатурн, Уран и, возможно, Юпитер. Атмосферы на Плутоне, видимо, нет, во всяком случае, если и есть, то она должна быть очень и очень разреженной, ничем, пожалуй, не отличаясь от обычной космической среды. Наши выводы о массе Нептуна могут быть опровергнуты лишь одним — существованием дальше его еще одной планеты. Тогда масса его будет нормальной, присущей другим планетам Солнечной системы. Но пока ее не нашли. И остановимся на имеющихся данных. Итак, Плутон имеет большую массу. Нам очень трудно будет передвигаться по его поверхности.

— Ну и картину вы нарисовали, Павел Константинович, — улыбнулся Бурмаков. — Так и назад захочется повернуть.

— Да, — вздохнул Витя, — очень грустно. Одна надежда, что мы снова, как и в отношении Марса, ошибаемся.

В библиотеке «Набата» было тепло, по-домашнему уютно. И только зеленоватый экран, к которому Бурмаков подключил электронный телескоп, напоминал о бесконечной бездне, поглотившей маленький корабль.

5

Прошло несколько месяцев. Жизнь людей в корабле текла размеренно, без приключений и происшествий. Космос словно смилостивился над людьми и признал за ними право после суровых испытаний углубиться в его недра. Наконец пришло время начать торможение. Автоматы работали точно. Бурмаков и Павел почти вовсе не контролировали их и сами часами не отрывались от телескопа. Но не Плутон был объектом их наблюдений. Они в окулярах телескопа, а Витя на картах главной счетной машины искали заплутоновую планету. Не верилось, не хотелось верить, что ее нет. Она должна была быть. Иначе…

— Иначе посадка на Плутоне будет очень затруднительной. «Набат» или разобьется, или, если мы сумеем нейтрализовать притяжение во время посадки, оно доставит немало хлопот, когда мы захотим вырваться из его плена.

— Но тогда, Степан Васильевич, — Павел взволнованно закрутил ручку, нацеливая телескоп на Плутон, — напрашивается невероятная мысль…

— Я верю тому памятнику, — поднял голову Бурмаков, — Плутон чужой в нашей Солнечной системе.

Слово было сказано. Вывод напрашивался давно, но ни Павел, ни Бурмаков не решились его раньше сделать. Витя недоуменно смотрел на ученых.

— Да, Витя, скорее всего чужой, — объяснил ему Бурмаков.

— С другого мира?!

— Возможно.

— Расскажите более подробно, Степан Васильевич, — попросил Витя.

— Боюсь. Боюсь разочароваться. Помнишь, в начале нашего путешествия я утверждал, что Марс населен умными существами. А мы их не нашли.

— Но мы и сейчас не уверены, что их нет, — сказал Павел. — Мы видели следы.

— Я хотел бы увидеть не следы…

— Значит, вы думаете, что на Плутоне существует жизнь? — по-своему понял Витя Бурмакова.

— Что может существовать на мертвой планете в мертвом пространстве? — грустно ответил тот. — Будет удачей, если мы хотя бы убедимся в правильности нашей догадки.

— А вдруг? — загорелся Павел. — Что бы вы ни доказывали, а я хочу верить. Вы говорите, что Плутон чужой для нас. Так вот. Люди далекой Галактики решили отправиться в путешествие. Их наука была такой совершенной, что им не нужно было строить космические ракеты. Они направились во Вселенную на своей планете и, таким образом, попали в Солнечную систему.

— Чем вы объясните, что они остановились так далеко от нас? — Гипотеза-шутка чем-то захватила Бурмакова. Не ожидая, что скажет Павел, он ответил сам на свой вопрос: — Обитатели Плутона живут в ином измерении времени. То, что нам представляется столетием, у них — секунды или минуты. Потому им совсем не надоело жить в провинциальной области Солнечной системы. Они пока присматриваются к нам.

— А какой у них общественный строй, Павел Константинович? — спросил вдруг Витя.

— Не знаю. Но если они достигли такого высокого уровня развития техники, то, наверное, и живут в очень высокоорганизованном обществе.

— Я думаю, у них — коммунизм! — безапелляционно сказал Витя. — Как у нас. Только построенный давно, и по соседству нет империалистов. Вот здорово! Правда, Степан Васильевич?

— Мечтатели! А вдруг Плутон — это осколок Фаэтона, и поэтому его не было на памятнике? — покачал головой Бурмаков. Мечты молодежи взволновали его. Но ему не хотелось, чтобы товарищи это заметили. Он всю жизнь учил себя признавать только те мечты, которые вытекают из определенных научных выводов.

Долго в эту ночь лежал он без сна, прислушиваясь к ровному дыханию Вити, спящего рядом. Третья кровать была пустой: Павел нес вахту. Витя с Павлом сегодня растревожили его мысли, и Бурмакову впервые захотелось пофантазировать просто так, не вдаваясь в науку.