Последняя битва (СИ)

Я заперлась в своей комнате, не торопясь приняла душ, потому что считала, что имею право, черт возьми, хоть немного пожить для себя, а не для каждого просящего. А потом меня тут же атаковала моя совесть, напомнившая о том, то у меня есть личная душевая, в то время, как у двух сотен людей, запертых в подвале гостиницы, есть лишь один шланг с водой

— Черт! — выругалась я и выключила воду.

С каждым днем обстановка накалялась, а я по-прежнему не знала, как ее решить. Я ступила в тот же круговорот дерьма, что существовал на Желяве — нам необходимы ресурсы. Того, что каждый день привозили мы с Перчинкой, Зелибобой и Томасом, критически не хватало, но я не могла выпустить Падальщиков на поверхность, потому что у подножия гор нас ждала плотная стена зараженных, которую человеку ни за что не пересечь. Так на моей шее затягивалась петля: с каждым днем зараженных становилось все больше, а нужда в поверхности возрастала.

— Чтоб тебя! — снова выругалась я и вышла из ванной комнаты.

В спальне меня встретил брат. На его измученном от недосыпа лице читался длинный многосложный упрек.

— Что? Тоже пришел сказать, что все плохо? — я опередила его жалобу.

Он нахмурился.

— Эй, я с тобой в одной лодке, — устало ответил он. — И вообще-то у нас прорыв.

Я не сразу осознала его последнюю реплику и даже отвернулась, чтобы нацепить трико и футболку, а потом до меня дошло. Я подпрыгнула к Томасу и сжала его плечи.

— Получилось?! — воскликнула я.

— Что-то сварили они там… Кейн ждет тебя в лаборатории.

Я обняла брата крепко-крепко и радостная побежала в лабораторию.

Двести пятьдесят четыре спасенные жизни, но не все они беззащитные котята. Мы спасли не только простых жителей и детей, но и солдат, аграрников, инженеров, компьютерщиков, а самое главное — ученых, и среди них главным нашим трофеем стал генетик Маркус, который сразу же предложил свои знания нам в помощь. Миша, Фабио, Ульрих и Томас тотчас же собрали из сподручных материалов герметичный отсек внутри лаборатории Кейна, куда без права выхода заселили Маркуса с его помощниками.

Я ворвалась в лабораторию, хлопнув дверью, объявляя о своем прибытии.

— Мы здесь, — позвал Кейн.

Я прошла вглубь, где в боксе жил Маркус с ассистентами. В соседнем плексигласовом боксе спал Геркулес — зараженный, чей генетическим материал стал последним звеном в сыворотке. А еще он был моим личным трофеем, я с мазохистским удовольствием рассказывала Падальщикам, как сцепилась с ним голыми руками. Не знаю, о чем я думала в тот момент, но я была под действием человеческой крови, а для зараженного это настоящий наркотик, который башню сносит напрочь.

— А, Тесса! Рад тебя видеть.

Маркус был высокого роста, носил прямоугольные очки, волнистые волосы, тронутые сединой, до плеч.

— Привет, Маркус. Пожалуйста, скажи, что получилось! — взмолилась я.

— Сегодня я готов тебя обрадовать. Смотри.

С этими словами Маркус обильно смазал ладонь прозрачным гелем и подошел к окошку, ведущему из его бокса в соседний, где спал Геркулес. Я затаила дыхание.

Маркус отпер замки один за другим и просунул руку, у меня остановилось сердце. Но дальше Маркус решил конкретно дух из меня выбить, потому что поднес палец прямо под нос Геркулесу. Тот не реагировал и продолжал спать.

— Обалдеть! — выдохнула я.

Маркус был доволен моей реакцией, как и его ассистенты. Но больше всего, конечно, они были счастливы получить столь успешный результат.

— В среднем действие линимента продолжается четыре часа. К тому времени он полностью впитается в кожу и защита исчезает, — объяснил Кейн.

— И это не опасно для людей?

Маркус замотал головой.

— Линимент впитывается лишь в самые верхние кожные покровы, блокирует потовые железы и покрывает тело герметичной пленкой. Чем больше человек двигается, тем активнее работают потовые железы и тем быстрее смоется камуфляж.

Мне не терпелось испробовать препарат, и я уже прыгала от ожидания грядущей вылазки.

— Поверить не могу, что вы так быстро создали рецепт, — сказала я.

Маркус улыбнулся.

— Состав разрабатывался больше десяти лет. Проблема была в том, что, пока мы жили на Желяве, мы не могли его испробовать. Мы проводили эксперименты с частями тел инфицированных особей, что вы — Падальщики — приносили нам с поверхности, вопреки недовольства Генералитета. Мы проводили тесты на реакцию в чашках Петри, где смешивали линимент с инфицированными тканями, но от этого результаты страдали критически. Теперь же, когда я могу экспериментировать с живыми особями, я уверен, что ты добьешься своей цели.

Я посмотрела на Маркуса, он добавил:

— Мы все справимся с задачей. Мы вылечим людей.

Я чуть не расплакалась. Человек, с которым я знакома всего десять дней, подхватил мою правду, что я несла на плечах в одиночку. До этого момента я и сама не до конца верила, что столь амбициозный план осуществим, теперь же моя уверенность крепла с каждым успешным опытом в стенах лаборатории, с каждым согласим моих друзей и бойцов следовать за мной, с каждой улыбкой, с которой они встречали мои слова о том, что наше поколение окончит войну с вирусом.