Последняя битва

Капюшон плаща откинулся назад, под ним оказалась синяя голова самки хорька. В носу ее красовалось кольцо с золотым амулетом в виде серпа. Ее высокомерные интонации показывали, что она привыкла к подчинению.

— Я Гранд-Фрагорль, прибывшая от Унгатт-Транна,

Правителя земли. Ты принадлежишь к неполноценным видам, но он разрешил мне доставить тебе это послание.

Чувствуя, что шерсть на загривке встает дыбом, барсук проворчал:

— К неполноценным видам? Если продолжишь в том же духе, станешь пищей для крабов еще до того, как рассеется туман. Вместе со своими крысами. Выкладывай свое поручение и проваливай, пока я еще не вышел из себя.

Вытащив из складок плаща свиток, Гранд-Фрагорль прочитала вслух:

— Да будет известно всем низшим существам, что на стали дни Унгатт-Транна. Все эти земли и моря, их омывающие, отныне его собственность. До заката вам следует освободить эти места. С собой ничего не брать, ни пищи, ни оружия. Следует оставить также всех слуг, от которых может быть хоть какая-то польза. Такова воля и закон Унгатт-Транна, низвергающего звезды с неба и заставляющего землю дрожать. Повинуйся или умри!

Медунка Жесткий поднял копье:

— Прикажите, властитель, и мы их превратим в лапшу. У низших существ это неплохо получается.

Каменная Лапа нажал на метательное копье Медунки, направив его в песок. Он тяжело вздохнул и ответил Гранд-Фрагорли:

— Передай мои слова свихнувшемуся ничтожеству, которому ты служишь. Скажи ему, что лорду Каменной Лапе, правителю Саламандастрона, не впервой учить пустозвонов, и это он узнает на своей шкуре, если отважится высадиться на моем берегу. Теперь проваливай и захвати с собой этих крашеных придурков.

Хорек и крысы без единого слова направились к своей лодке, которая вскоре скрылась в тумане.

Словоохотливая старая боевая крольчиха Ухопарус лихо тряхнула дротиком:

— Здорово вы их, милорд. Они все поняли.

Покачивая седой головой, Каменная Лапа повернулся и направился в свою любимую гору.

— Хотел бы я надеяться, боевая подруга. Хотел бы.

4

Лорд Броктри с удовольствием слушал рассказ Дороти.

— Да, вот так из-за глупых случайностей я всегда попадала в беду. Если в нашем доме с подоконника исчезал пирог, если кто-то устраивал шум в винной лавке, кто был всегда виноват, догадываетесь? Я и только я! Я — причина, я — зачинщица, я — бельмо на глазу! И мне надо задать трепку, и чтоб масло не таяло у меня во рту! Черт бы драл, все это из-за моей мистической, неземной красоты. Все всегда валят на красавиц, скажу я вам. Ну а после того, как с чего-то вспыхнули усы дедушки и кто-то в штанах дядюшки Сентимуса вырезал дырку, аккурат сзади, мои дорогие престарелые родители решились. Вот, соизвольте бросить ваш милостивый взгляд на эти каракули!

Дороти вырыла из мешка обтрепанный кусок бересты. Темные глаза Броктри прищурились, как только он начал читать.

Дорогая сестрица Блинч!

Мы с Крамзи не можем больше управляться с Дороти, так что решилась я направить ее к тебе. Пусть твой господин лорд барсук делает с ней, что пожелает, родительское наше дозволение, только пусть не убьет ее ненароком. И ты тоже. Подержите ее у себя в горе, пока она не научится хорошим манерам, чтобы жить среди честного народа. Научи ее готовить и вести хозяйство. Скажу по секрету, она, дьявол в заячьей шкуре, можешь мне поверить. Дорогая сестрица, умоляю, подержи ее у себя, пока, у нас еще сохранилась крыша над седыми от забот головами. Я бы соврала, если бы сказала, что она. мало ест. Это какой-то пустой мешок с ногами, прожорливее, чем стая чаек. Сделай нам с отцом одолжение, а мы тебе вовек будем благодарны и дарим шаль в бусинках, которую мне оставила, мать, и бутылку лучшего сидра из шкафчика Крамзи. Пожалуйста, сообщи, как она доберется, а, если она, к зиме не вернется, я буду считать, что она начала, у вас новую жизнь. Крамзи кланяется, а я остаюсь твоя любящая сестра,

Дафна Дакфонтейн Дилворти.