Последняя битва

И он дохнул на меня, и снял дрожь с моего тела, и принудил меня подняться на ноги. А потом сказал, что мы встретимся скоро, велел мне идти дальше вверх и дальше вглубь и, как вихрь, как золотой ураган, умчался прочь. С тех пор, о короли и леди, я бреду в поисках его, и блаженство моё так велико, что ослабляет меня, подобно ране. Это величайшее чудо, что он назвал меня возлюбленным, меня, который был как пёс…

– А? Что? – спросил один из псов.

– Сударь, – ответил Эмет, – это оборот речи, принятый у нас в Тархистане.

– Что-то мне не нравится такой оборот, – заметил пёс.

– Он не хотел сказать ничего плохого, – вмешался старший пёс. – В конце концов, мы зовём своих щенков мальчишками, когда они плохо себя ведут.

– Точно, – согласился первый пёс, – или девчонками.

– Ш-ш, – сказал старший пёс. – Это нехорошее слово, не забывай, где находишься.

– Смотрите! – неожиданно воскликнула Джил. К ним робко приближалось приятное четвероногое создание серебристо-серого цвета. Они секунд десять смотрели на него, прежде чем пять или шесть голосов разом воскликнули: «Да это же старина Лопух!» Они никогда не видели его при дневном свете без львиной шкуры, и узнать его было трудно. Он стал самим собой – замечательным осликом с мягкой серой шёрсткой и милой и честной мордой, и если б вы его увидели, то сделали бы то же, что Люси и Джил: бросились к нему, обняли, поцеловали в нос и погладили бы его уши.

Они спросили, где он был. Он рассказал, как вошёл в Дверь вместе со всеми, но держался поодаль, главное же – подальше от Аслана. Увидев настоящего Льва, он так устыдился всей этой чепухи с переодеванием, что не смел в глаза никому взглянуть. Но когда все его друзья отправились на запад, он пощипал травки («В жизни не пробовал такой вкусной травки», – сказал Лопух), набрался смелости и пошёл за ними.

– Что же делать, если я и вправду встречусь с Асланом? Честное слово, не знаю! – добавил он.

– Когда вправду встретишься, всё будет хорошо, вот увидишь, – заверила его Люси.

И все пошли вперёд, к западу, потому что им казалось, что именно туда позвал Аслан, когда крикнул: «Дальше вверх и дальше вглубь!» Множество других существ шли потихоньку туда же, и никому не было тесно на широкой равнине среди трав.

По-прежнему казалось, что очень рано и воздух по-утреннему свеж. Иногда они останавливались, смотрели вокруг – и потому, что было уж очень красиво, и потому ещё, что чего-то никак не могли понять.

– Питер, – сказала Люси, – как ты думаешь, где мы?

– Не знаю, – сказал Верховный Король. – Что-то мне это напоминает, только название забыл. Может, мы тут были на каникулах, совсем маленькими?

– Отличные, наверное, были каникулы, – заметил Юстэс. – Готов поспорить, такой страны в нашем мире нет. Смотрите, какие цвета! Такой синевы у нас не бывает.

– А это не страна Аслана? – спросил Тириан.

– Та, что на вершине горы за восточным краем света? Непохоже, – сказала Джил. – Там я была.

– Мне лично кажется, – сказал Эдмунд, – она похожа на что-то в Нарнии. Поглядите, эти горы впереди и снежные вершины за ними – правда, похожи на те горы, что мы видели из Нарнии?

– Похожи, – согласился Питер, – только больше.

– А по-моему, не очень, всё-таки не как в Нарнии… – сказала Люси. – Хотя… глядите! – Все остановились и посмотрели, куда она показывает. – Эти холмы, зелёные, а за ними голубые – совсем как на юге Нарнии.

– Точно! – вскричал Эдмунд. – Удивительно похожи. Смотрите, это гора с двойной вершиной, а вон там – перевал в Орландию.

– Нет, всё-таки не похожи, – сказала Люси. – Они ярче и дальше и больше походят… ой, не знаю.

– Больше походят на настоящие, – мягко подсказал лорд Дигори.

Неожиданно орёл Дальнозор расправил крылья, взмыл в воздух и, сделав круг, опустился на землю.

– Ваши величества! – вскричал он. – Мы все ослепли. Мы только начинаем понимать, где мы. Сверху я видел всё – Этинсмур, Биверсдам у Бобровой плотины, Великую реку. И Кэр-Параваль, как прежде, сияет на берегу Восточного моря. Нарния не умирала. Это Нарния.

– Как же так? – удивился Питер. – Аслан сказал, что мы никогда не вернёмся в Нарнию.

– Мы ведь сами видели – она умерла и солнце погасло, – сказал Юстэс.

– И всё здесь не такое, – добавила Люси.

– Орёл прав, – сказал лорд Дигори. – Знаешь, Питер, когда Аслан сказал, что вы не вернётесь в Нарнию, oн говорил про ту Нарнию, а она была не настоящая. Понимаешь, у той Нарнии было начало и конец, она была лишь тенью, лишь оттиском настоящей Нарнии, этой, которая была всегда и будет вечно. Ведь и наш мир – Англия и всё остальное – тоже тень или оттиск чего-то в настоящем мире. Тебе не было нужды оплакивать Нарнию, Люси. Всё самое важное в старой Нарнии, все дорогие создания – всё взято через Дверь в настоящую Нарнию. Они, конечно, стали немножко иными; ведь настоящая вещь отличается от своей тени, как жизнь – от сна.