Последняя битва

Вслед за авангардом эскадры следовали угловатые двухпалубные каракки и пузатые флейты. Они несли в своих трюмах вооружение, а также доспехи сухопутного десанта флотилии. И только после них плыли величественные линейные корабли, борта которых были во много рядов истыканы оружейными бойницами, а на палубах возвышались деревянные остовы торсионных катапульт. Строй армады замыкали массивные галеоны, в недрах которых выли ездовые гиены и хрипели холодные иноходцы темных рыцарей. На небольшом отдалении от строя двигалось несколько десятков мелких пузатых судов. Их дистанция была залогом безопасности, потому что это были огненные брандеры. Они скрывали в своем чреве мешки с порохом и бочки с зажигательной смесью. Целью брандеров являлись корабли противника. Они должны были лишить неприятеля его морского средства передвижения, потому что по замыслу адмирала флота и одновременно – главнокомандующего армии Шенка – последняя битва должна была стать рубкой на полное уничтожение. Врагу нельзя оставлять ни единого шанса на спасение или бегство.

На борту флагманского линейного корабля «Кара» адмирал принимал донесения сигнальщиков. Седобородый йотун нервно мял в руке пергамент с рядами значков. Перед грозным главнокомандующим трепетали все.

– С «Мести» рапортуют: «Команда работает в штатном режиме, потерь нет. Следуем за лидером».

– Дальше.

– «Судьба» передает, что с вант сорвался матрос. Буй бросили, но он сильно ударился о воду. Утонул сразу.

– Передай Моглору мое неудовольствие.

– Будет сделано. «Заветы Шакнара» сообщают, что было два подхода реморы. Оба раза успешно применили «гребень».

«Гребнем» назывался частокол из копий, который опоясывал корпус тяжелых кораблей. Пики были соединены посредством стальных рычагов и опускались в воду передаточными шкивами. На ночь, когда флотилия вставала в дрейф, корабли кидали друг другу специальные анкеры, которые стягивали флот в единую конструкцию и также выпускали под днище острые «гребни». Ни одно судно не было потеряно. Морские чудовища все еще предпринимали вялые попытки атаковать эскадру, но каждый раз – безрезультатно.

Йотун-сигнальщик монотонным голосом доложил о том, с «Боевого стимула» бритвенными гарпунами подбили двух архонов. Сработали прицелы с магическим талисманом «Бдительного дозорного». Да и сами гарпуны показали себя наилучшим образом. За счет своих плоских наконечников они могли доставать морских чудовищ не только у поверхности, но и на глубине до двадцати локтей. А специальные выкатные лафеты пушек позволили вести стрельбу под очень острыми углами. Адмиралу приятно было слышать, что все технические и волшебные новшества нашли свое применение в походе.

– Что говорят навигаторы? Когда начнется прибрежный рифовый пояс?

– Обещают, что завтра к вечеру мы увидим прибой.

На флоте Шенка теперь служили самые лучшие мореходы Таашура. Сколько было отправлено парусников на разведку за то время, пока на верфях строились десятки грозных кораблей? Множество. Сколько из них вернулось обратно после череды опасных рейсов к северным берегам Петронелла? Каждый пятый от силы. Но командиры, что стояли за штурвалами этих судов-разведчиков, стали первоклассными навигаторами. И карты Петронелла теперь содержали все, вплоть до промера глубин, и были настолько подробными, что эскадра шла через коварное море, не ведая препятствий и незнакомых мест.

– Просигналь: встаем в дрейф в обычном порядке. Завтрашнее отплытие переносится на полдень. Я не хочу следующей ночью кидать якоря поблизости от скальной полосы. Там могут шнырять рыбацкие лодки и сторожевые суда Лиги. Мы должны появиться внезапно. На рассвете.

Йотун, почтительно пятясь задом, исчез из каюты адмирала. А главнокомандующий Шенка встал из-за своего стола, аккуратно уложил в ряд разбросанные по нему свитки и подошел к ростовому зеркалу, что висело между двумя круглыми иллюминаторами. Грозный военачальник наклонился ближе, чтобы рассмотреть маленький прыщик, который совершенно некстати вскочил на ее безупречном точеном носике. Мирра Банши оглянулась на закрытую дверь каюты и достала из рундука расшитый драгоценными камнями косметический несессер.

Больше года назад она лежала почти без чувств в лазарете. Медленно затухала, и верные соратники не знали, как возродить ее к жизни и службе. Моглор, кровавый эльф и бывший возлюбленный, ухаживал за ней денно и нощно, чем еще больше вызывал к себе недоверие анклава некромантов, потому что Мирре не становилось лучше. Этот жалкий неудачник наверняка понимал, что если джоддок холодной паствы умрет у него на руках, он сам переживет свою потерянную любовь всего лишь на несколько минут. Некроманты не простят ему окончательной гибели Мирры Банши, как не простил бы «Жизнь в сапогах», ее друг и наставник, которого теперь послали в тяжелый и крайне рискованный рейд. Она с каждым днем все дальше равнодушно уходила в радостную колыбель смерти, но вдруг одна весть, всего лишь одно событие мгновенно пробудило ее волю от спячки.