Последнее звено

– Второй – он дальний. Это до самого конца не сворачивая. Шар тоже неплох. Во-первых, там речь чуток на нашу, словенскую, похожа, понять кое-как можно. Во-вторых, нужных товаров полно… Отец рассказывал, раньше там хуже было, а когда я ходить начал, уже полное изобилие… глаза разбегаются… В-третьих, дыра в самом городе открывается… Правда, и опаснее там. Стража ни за что прицепиться может, бумаги требовать, разрешения какие-то… Хорошо еще, если деньгами откупишься, а то и искалечить могут… Зверолюдства там полно… Учения, видать, не знают, линии свои не блюдут… Правда, у нас там тоже есть местные, прикормленные. Эти и деньги меняют, и сами для нас нужный товар берут, по лавкам и базарам можно и не ходить.

Чем-то этот мир мне был подозрительно знаком. Речь, похожая на словенскую. Уличная стража, хватающая людей без регистрации… Ну и зверолюдство, само собой. Куда ж мы без зверолюдства?

– Интересно… – изо всех сил пытаясь выглядеть спокойным, протянул я. – Город-то ихний как называется? Или вам, лазнякам, это без разницы?

– Ох, там название такое, что язык сломаешь, – хмыкнул Душан. – Не то Санипурк, не то Сантитибурк…

О! То, что надо. Почти в десятку! Санкт-Петербург! Конечно, лучше бы прямо в Москву, но лучшее, как говаривал папа, враг хорошего. Вот! Вот наконец хоть что-то замаячило! Хоть какая-то цель… Конечно, я понимал – все очень непросто. Когда я еще доберусь до этой дыры? Даже пока не знаю, где она. Сумею ли найти? А если и найду – смогу ли воспользоваться? Это ж, наверное, не по коридорчику пройти, всякие хитрости будут…

– Уговорил, – твердо сказал я. – Если сам жив останусь, найду твою захоронку и жене половину передам. Только знаешь, у меня тоже будет одна просьба…

– Ну? – напряженно прошептал Душан.

– Ты мне про дыру эту все в подробностях расскажешь. Заинтересовал ты меня… Может, и дело твое продолжу. Сам смотри – всех ваших повязали, наверняка они на Востоке, в рабстве. Ты тут, да вот, сам говоришь, смерть почуял. Дыра-то бесхозная остается. У тебя ребенок растет – а кто ему семейную тайну передаст? Ты жене-то рассказывал?

– Бабам нельзя про такое знать, – мотнул головой Душан. – Лазней только мужики заниматься должны, запрет такой с древних времен. Не нами положено, не нам и трогать…

– Ну вот… Если у тебя сын растет, значит, все ему расскажу и покажу, а взрослым станет – все дела передам. Если дочь… Ну, значит, сам займусь… а ей тайно помогать буду. Главное, такая ценная дыра не должна же пропадать, правда?

Кисло мне было во рту от всех этих обещаний. Вранье – оно почему-то всегда бывает кислым.

4

Война началась двадцать седьмого мая – или, по-здешнему, в пятый день месяца разнотравня. Под утро пришли разведчики, принесли вести. С рассветом Лукич поставил заставу в ружье. Ну, вернее, в копье.

– Ну что, ребята, началось, – прохаживаясь перед строем, говорил он будничным голосом. – Идет орда, здесь, возможно, к полудню появятся, много если к вечеру. У степных новый боевой хан Сагайдыбатыр. Объединил под свою руку пять кочевий. Тысяч восемь у него, и это только всадники-мужчины, а если с ихними бабами и ребятишками считать… В других кочевьях тоже неспокойно… Соседние крепости уже знают, и в Камышпыль гонцы поскакали, завтра, думаю, большая рать подойдет. Но до этого времени надо продержаться… Если степняки силы свои в кулак соберут и потоком хлынут на нас – то, может, и удержим учеными придумками. Если же рассредоточатся по степи, малыми группами на запад пробиваться станут, дело плохо. Тогда только сила на силу, а и малые их группы нас многократно больше. Помните, наша задача – их задержать тут до подхода камышпыльской рати. Не сможем, прорвутся они вовнутрь, пожгут села, возьмут полон – нам всем будет несмываемый позор, из-за нас народная линия вниз прогнется. Десятники, поставьте людей, как уговорено…

А погода стояла великолепная. На небе ни облачка, но жара еще не совсем летняя, не одуряющая. По моим ощущениям, градусов двадцать пять. Тут бы одеяло расстелить, раздеться и принимать солнечные ванны. Холодное пиво приветствуется. Слабый ветерок травы колышет, они еще молодые, еще пахнут пряно и таинственно. Не удивлюсь, если тут у них и дикая конопля растет.

Но вместо того чтобы раздеться до плавок, пришлось одеться по-боевому. Это значит, кожаный доспех, кольчужный шлем, за спину овальный щит, на пояс – короткую саблю для пешего боя. Ни копий, ни луков почему-то брать не велели.

– Лукич нам особую задачу поручил, – сказал Костя, собрав десяток во дворе. – Обеспечить работу ученых штучек… Дело непростое, штучки и отказать могут в любой миг. Значит, надо их охранять, пока снова не задуют. Может, и рубиловка будет.

Нам троим – мне, Душану и тихому пареньку Авдию – выпало ставить звучару. Название показалось мне смешным, но весь юмор моментально из меня вылетел, едва я увидел, что нам предстоит.

Две здоровые, почти в человеческий рост, деревянные катушки, на которые накручена тончайшая нить… Или нет, скорее проволока… а может, струна. Я так и не понял, из чего она сделана.