Последнее заклятье

Мы выходим из здания и оказываемся на улице. Неподалеку от нас стоит небольшая группа людей. Йорка крутит головой, втягивает носом воздух, словно принюхивается к чему-то, внимательно разглядывает все вокруг. Люди, как по команде, поворачиваются к нам и начинают о чем-то перешептываться. Нет, что-то здесь не то! Почему-то мы привлекаем слишком уж пристальное внимание к своим скромным персонам! Вот только чем?! Одеждой? Поведением? Но одеты мы, как и большинство окружающих, да и поведение наше ничем особенным не отличается — стоим себе, ничего такого не делаем. Может быть, они как-то чувствуют магию, исходящую от Йорки? Я делюсь с ней своими подозрениями, и Йорка презрительно фыркает.

— Не валяй дурака! — говорит она. — В этом мире магии нет места! Они даже мысли прочесть не могут! Они все, как слепые котята!

— А ты можешь прочесть их мысли? — интересуюсь я.

— Сейчас — нет! Я же говорю, этот мир не воспринимает магию! Я могу только определить, где находится выход отсюда! Что я сейчас и делаю!! А ты мне мешаешь!!! Своими глупостями!!!

Я вижу, что Йорка начинает злиться, и замолкаю. Но неприятное ощущение того, что за нами все наблюдают, не покидает меня ни на минуту. Такое впечатление, словно мы делаем что-то неправильно, ведем себя как-то не так, как надо. И я никак не могу понять, в чем же здесь дело?

— Так! — говорит Йорка и довольно хлопает в ладоши. — Нам здорово повезло! Никуда ехать не надо!

Выход находится здесь, совсем рядом — на крыше этого самого здания! Пошли!

Она круто разворачивается и идет обратно. Ну хоть это хорошо, машинально думаю я, следуя за ней. Что не нужно никуда тащиться…

В здании Йорка сразу же направляется к первому попавшемуся человеку. Это пожилой плотный мужчина, с каким-то то ли портфелем, то ли папкой в руках.

— Извините, пожалуйста, — вежливо произносит Йорка, — вы не подскажете нам, как подняться наверх?

Мужчина поворачивается к ней, и с лицом его что-то происходит. До этого момента на физиономии его лежала благостная мечтательная улыбка — видимо, он думал о чем-то своем, очень приятном. Но после Йоркиного вопроса улыбка на лице мужчины увяла. Брови его нахмурились, лицо приобрело презрительно-брезгливое выражение.

— Что?! — переспросил он.

Но у меня создалось отчетливое впечатление, что сделал он это чисто машинально. Если бы у него было хоть немного времени обдумать свой поступок, он вообще бы не ответил. Впрочем, так и получилось, когда Йорка повторила свой вопрос, — мужчина отступил на шаг, смерил Йорку с головы до ног презрительным высокомерным взглядом, на лице его явственно читалось самое неподдельное отвращение. Он возмущенно поджал губы и, ничего не ответив, быстро отошел, смешавшись с остальными людьми. Я заметил, что люди эти тоже смотрят на Йорку с нескрываемой неприязнью. Что-то тут не то! Что-то не в порядке! В голове моей лихорадочно бились самые разнообразные варианты. Что же может быть не то? На чем мы прокололись?

— Придурок какой-то! — бормочет Йорка, озираясь по сторонам. — Ну, плевать на него! Сами разберемся! Вон она, лестница! Пошли!

— Одну минуточку! — раздается вдруг громкий властный голос. Я оборачиваюсь.

К нам быстрым шагом приближается четверка людей, одетых в одинаковую одежду — светло-серые рубашки с короткими рукавами, серые брюки и черные ботинки. Мне на ум сразу приходит слово «форма». Действительно, похоже, что это какие-то представители власти — полиция или что-то в этом роде. Впечатление усиливают черные короткие палки, висящие на поясе у каждого из них. Один из этих людей на ходу натягивает на руки светло-серые перчатки. Лица всех четверых выглядят весьма решительно. Я останавливаюсь и замечаю за спинами этой четверки человека, к которому Йорка обратилась с вопросом. Нехороший холодок начинает распространяться у меня в груди. Я еще не понимаю, во что мы опять влипли, но то, что мы влипли, не вызывает никаких сомнений.

Вокруг нас сразу же скапливается толпа. Многие с осуждением смотрят на нас, некоторые — с недоумением или презрением. Человек в перчатках останавливается передо мной и снимает с пояса небольшую коробочку черного цвета.

— Надеюсь, вы не возражаете? — с вежливой улыбкой произносит он.

Я не знаю, что ему ответить, но вопрос его оказывается риторическим.

Человек подходит к Йорке и подносит коробочку к ее голове. Затем внимательно смотрит на маленький экранчик, которым снабжена эта коробочка, и лицо его напрягается.

В толпе слышны разговоры:

— Надо же, а?

— Вот ведь молодежь! Дурацкая мода! Ведь до чего дошли!

— Ну, ничего! Годик посидят — поумнеют!

— А может быть, настоящая?!

— Глупости! Где это видано?!

— Ни стыда, ни совести!…

Человек в серой форме бесцеремонно берет Йорку за левую руку, осторожно приподнимает коротенький рукав платья и рассматривает ее плечо. Лидо его каменеет. Он поворачивается к своей команде и срывающимся голосом произносит:

— Цвет — естественный! Отметки — нет!! Срочный вызов!!!

Толпа дружно ахает. Один из серых людей срывает с пояса плоскую пластинку и торопливо бормочет в нее: