Последнее задание

Агония огромного судна завершалась. Плавучий дворец, сияя в ночи яркими огнями, все глубже и глубже уходил носом в пучину. Но даже в той его части, что уже находилась под водой, в окнах кают и на прогулочных палубах продолжал гореть свет, и сквозь слой воды мерцало призрачное сияние. Нос погружался, а корма поднималась все выше. Когда наклон корпуса достиг 45-ти градусов, все огни в салонах неожиданно погасли и судно исчезло во тьме. Потом, на мгновение, свет вспыхнул вновь, чтобы погаснуть навсегда. Одновременно из чрева судна донесся шум, похожий на раскаты грома - это срывались с фундаментов котлы и машины, и рушились, круша переборки, вниз, в сторону носа. Секунд пятнадцать-двадцать за многие мили было слышно, как падают тяжелые механизмы...

Когда грохот затих, "Титаник" на какое-то время застыл в почти вертикальном положении, как черная башня, возвышающаяся над зеркалом воды на добрые полста метров. Вдруг, отвесно стоящая корма слегка повернулась влево и стала клониться, пока не замерла под углом градусов 70 к поверхности океана - киль, не выдержав страшной тяжести поднявшейся в воздух кормы, лопнул, и корпус разломился. Вода вокруг клокотала и пенилась. Это было ужасно и одновременно величественно...

Корма, с мощным шипением вытесняемого изнутри воздуха, быстро погружалась, и минуту спустя океан сомкнулся над кормовым флагштоком. Таймер показывал 2 часа 20 минут ночи.

Но именно сейчас, когда "Титаник" скрылся под водой, трагедия достигла кульминации. Душераздирающие вопли сотен тех людей, что оставили лайнер в его последние минуты, и теперь боролись за жизнь в ледяной воде, слились в единый жуткий стон из ожившей преисподней. Призывы о помощи и призывы к Богу долго неслись над черной гладью океана, но время шло, пронизывающий холод сковывал тела несчастных, крики становились все слабее, пока не смолкли совсем...

И я приложил к этому руку! Даже для моих закаленных нервов все это было уже слишком, и пробежавшись по пульту скуттера дрожащими от холода и страшых впечатлений руками, я покинул 1912 год.

Глава 6

Субдаймон

Брюссель. Европейская Федерация.

Штаб-квартира Координационного

Совета ФСТК. Октябрь 2281 г.

- Джон! Тебя зовет шеф! - выпалил Рон Стюарт, вбежавший в зал скуттерного ангара, едва я успел материализоваться и перевести дух, выслушивая поздравления с успехом от поджидавших меня других членов нашей группы, - Джон, они хотят видеть тебя немедленно!

- Что за спешка? - удивленно покосился я на его взволнованное лицо, отметив, что никогда еще не видел Рона таким по-детски растерянным, - И что значит "они" ?

Стюарт помолчал, озадаченно почесывая за правым ухом, где как и у меня размещался крохотный, меньше спичечной головки, штекер разьема нейрошунта для снятия информации с импланта. Потом, судорожно сглотнув, ответил:

- Шеф и... Не знаю! Такого я еще не видел! Но мне кажется... - он перешел на шепот, - Я думаю, это даймон... Джон, что ты там натворил!?

Настала моя очередь испуганно сглотнуть. Теряясь в мучительных догадках, я безмолвно, как на эшафот, вознесся в баролифте на 58-й ярус пилона-резиденции Совета, и остановился перед дверью приемной Айрона Сета в нерешительности. Что ждет меня там? Когда-то Станислав Лем написал "Среди звезд нас ждет неизвестное". И эта дверь навеяла на меня похожие мысли - воистину, все, что угодно!

Наконец, решившись, я приложил ладонь к панели электронного контролера. Дверь мягко скользнула в стену, и я вошел в приемную, встретив настороженный взгляд сидевшей в полукружии пультов Маюми Вонг, секретарши шефа, у которой некогда брал первые уроки у-шу вкупе с "Дао любви"... Сет, по-старинке предпочитал компьютерам живых секретарш, отнюдь не считая это непозволительной роскошью.

- А-а, явился, красавчик! - прощебетала похожая на мальчишку-подростка, Маюми, сверля меня темно-карими, слекга раскосыми глазами японки с примесью филиппино-испанских кровей. В ее взгляде, как мне показалось, мелькнуло сожаление, - Ну привет, дорогой...

- Хелло, прицесса. Может, по старой дружбе, предскажешь судьбу?

Доложив по селектору о моем прибытии, Маюми с улыбкой развела широкими рукавами белоснежного кимоно:

- Ах, увы! На этот раз бессильна даже я... Не знаю, в чем ты там набедокурил, но ступай и держи марку. Надеюсь, самый способный ученик не уронит честь своего первого сэнсэя.

- О-о! - я отвесил ей шутливый поклон с воздушным поцелуем, - Думаю, обойдется без харакири...

Но войдя в шефский кабинет, я обомлел, лишившись на какое-то время дара речи. Вначале мой взгляд упал на набычившегося за своим столом Сета, а потом скользнул в кресло - то самое, в котором я сидел, выслушивая инструктаж пять суток назад, перед отправкой в 1912 год.

Из кресла поднялось, мгновенно очутившись рядом со мной, поразительное создание. Не знаю, можно ли было назвать его человеком. Скорее - ангелом...