Последнее танго в Тегусигальпе

 Она осеклась, поняв, что сказала несусветную глупость. Хохот мучителя И-Цуль, вызванный ее словами, сделался настолько громким, что ненадолго даже перекрыл громкую музыку.

 - Пошли, милашка! - заявил мужлан, отсмеявшись. - Не строй из себя недотрогу. Ведь ты пришла затем, чтобы найти себе на ночь бугайка? Ты его нашла...

 Неожиданно И-Цуль поняла, что этот отвратительный тип занят именно тем, что выискивает девушек, которые, игнорируя запреты, рискнули проникнуть сюда, а после насилует их. Отсюда следовало, что девушки в тцриптицль-притон заглядывают нередко.

 "Воистину правду говорят, что пульке помрачает разум и будит похоть! - отчаянно подумала И-Цуль. - Даже сам Кетцалькоатль, напившись пульке, не устоял и возлег с собственной сестрой!"

 - Сейчас мы будем проходить тцекуритлей, - Шепот змеями вползал в уши девушки, а лицо овевали пары гнусного дыхания этого проходимца. - Не вздумай звать на помощь. Не советую попадать в их руки.

 Девушке не оставалось ничего иного, кроме, как подчиниться. Охрана проводила ее вместе со спутником равнодушным взглядом.

 Впрочем...

 - Куда собрался, борода? - окликнул ее один из парней. - Девочки не по нраву?

 - Мой друг напился пульке, - сообщил мучитель.

 Теперь-то И-Цуль могла его рассмотреть. Был он лыс, как камень на берегу океана. Нос его был приплюснут. А мелкие глазки располагались достаточно далеко друг от друга.

 - Некрепкие вы ребята, бородачи, - хмыкнул охранник. - Совсем недавно одного уже вывели...

 "Ай-Цокотль!" - мысленно вздрогнула И-Цуль.

 На душе стало темно и беспросветно. Значит, подруга тоже не избежала разоблачения!

 И-Цуль никогда не любила евнухов, которые носили ее в паланкине по городу и заодно являлись телохранителями. Девушка считала их тупыми дуболомами. Она никогда не думала о том, что в ее жизни настанет момент, когда она будет остро желать, чтобы эти дуболомы оказались рядом! Но увы... Они остались около пирамиды Дымного зеркала.

 На улице незнакомец сорвал с нее бороду, при свете фонаря вгляделся в лицо.

 И-Цуль втайне надеялась, что, узнав ее, незнакомец перестанет быть грубым, преисполнится благоговения. Поэтому она придала своему лицу самое неприступное и надменное выражение.

 "Падай! Ну, падай же ниц!" - мысленно торопила она своего похитителя.

 Однако лицо мужлана выражало эмоции, далекие от обожания. Брови его негодующе съехались к переносице, тонкие губы искривила презрительная гримаса. Неожиданно девушка поняла, что в точности так же этот человек мог смотреть на ядовитую змею.

 - Ты? - Голос незнакомца был исполнен глубочайшего презрения. - Какой неслыханный позор! Предать завет, предписывающий целомудрие, и отправиться в притон разврата! Я должен выдать тебя храмовой страже!

 - Ты не посмеешь! - пискнула И-Цуль. Должная уверенность в ее голосе отсутствовала.

 - Еще как посмею, - Похититель говорил с, казалось, неподдельным негодованием. - Впрочем, если ты меня попросишь...

 Он выразительно подвигал бедрами.

 И-Цуль поняла, что он имеет в виду, и кровь прилила к ее миловидному лицу. Она произнесла в адрес этого мужлана длинное майянское ругательство, в котором утверждалось, что ее собеседник появился на свет в результате противоестественного совокупления его мамаши - самой уродливой женщины в деревне - с самцом трусливой, сифилитичной мартышки.

 Гнев придал И-Цуль сил без страха смотреть в глаза этому типу. Но тот, казалось, никак не реагировал на слова девушки. Лишь качал блестящей безволосой головой.

 - Ты пожалеешь о своих словах, отвратительная шлюха, - произнес он.

 А затем ударил ее с неожиданной силой.

 И-Цуль вскрикнула. Удар пришелся по губам. Теперь, как результат, один из зубов шатался, текла кровь, да и от опухоли вряд ли удастся избавиться до завтрашнего эфирля - как назывались сеансы вещания в дым.

 Мысль о том, что ее внешность безнадежно испорчена, привела девушку в ярость. И ярость пересилила страх. И-Цуль больше не боялась этого типа.

 - Ты урод! - закричала девушка. - Ты попал! Ох, ты даже не знаешь, что с тобой сделают!

 - Сначала я с удовольствием посмотрю, что сделают с тобой, - усмехнулся ее мучитель.

 Положительно, он не был ни работягой, ни крестьянином. Этот человек не робел перед знаменитой И-Цуль. Он хотел ее сломать.

 - Ты ведь в моей власти, крошка, - Мучитель приблизился, склонился над ней, лицо И-Цуль вновь окатила волна зловонного дыхания. - Советую тебе быть послушной. Отныне ты - моя рабыня. Если ты вдруг перестанешь меня слушаться, я расскажу жрецам о том, где я познакомился с тобой...

 "Мне нужно вырваться, - подумала И-Цуль. - Доказательств у него нет. Если он наберется наглости и отправится в храм, я скажу, что он - просто сумасшедший. И все..."

 - А чтобы моим словам поверили, я должен увидеть тебя без одежды, - сказал незнакомец.

 Неожиданно он схватил край одеяния И-Цуль и резко дернул рукой. Раздался треск ткани, и одежда упала к ногам девушки.

 И-Цуль задрожала. Но вовсе не от холода.

 Одной рукой мучитель схватил ее за волосы. Другой принялся ощупывать. Сейчас холодные, чужие пальцы мяли ее груди.