Последнее танго в Бруклине

– Отец, Господи ты Боже мой, ты до смерти меня перепугал. Никогда больше так не делай. Скоро тебя ждать?

– Нет, Мэрион, я уже дома.

– Как это?

– Я в Бруклине. Дома. Молчание.

– Ты хочешь сказать: у той женщины?

– Да, Мэрион, именно это я и хочу сказать.

Она глубоко вздохнула, потом начала говорить совершенно бесстрастным тоном.

– Отец, но мы ведь столько уже раз об этом говорили…

– Говорили, Мэрион, конечно, говорили, и больше к этому теме нам возвращаться незачем.

– Но послушай, – продолжала она, не обращая на его слова внимания, – у тебя ведь только что была серьезная и опасная болезнь, травма эта твоя…

– Не надо, Мэрион.

– Нет надо, потому что нельзя, чтобы ты оставался без ухода.

– Ну прошу тебя, Мэрион, не надо!

– А такого ухода, как у меня, ты нигде не получишь.

– Мэрион! – сорвался он наконец. – Если тебе так необходимо ухаживать за младенцем, ляг с кем-нибудь в постель.

Он швырнул трубку, и тут же ему стало стыдно за себя. Рванулся ей перезвонить. Как можно быть таким жестоким с собственной дочерью, пусть даже по существу он прав! У нее свои сложности, она одинока, несчастна, и к нему она проявила всю заботливость, на какую способна. Даже слишком старалась, что и говорить. Он поднял трубку, потом опустил: а, черт с ним. Перезвонит ей завтра.

Перед ним открывалась новая жизнь, он чувствовал себя, словно юноша, готовый к приключениям и страстно их ждущий. Ничто не могло его остановить. Если окажется, что у Эллен гепатит, пусть даже не самая легкая его форма, он ей поможет с этим справиться. Что там гадать, будь что будет.

Бен скинул пиджак, ослабил узел галстука, прошел к себе в спальню. Ничего там не изменилось. И в ванной тоже все на прежнем месте. В аптечке рядом с зубной щеткой и бутылочкой эликсира лежал смятый тюбик – его засохшая зубная паста, – в точности как он оставил тем утром, она только колпачок привинтила.

Да, он и вправду дома.

Эллен, открыв глаза, осмотрелась. Палата; так, значит, она провела ночь в больнице. На краешке простыни явно виднелась печать «Сент-Джозеф. Медицинский центр». И она тут пациент. Потрясла головой: из-за лекарства мозги что-то неважно работают. Ага, начинаю припоминать Бен, он опять был с ней рядом… за руку его держалась… эта его улыбка… ключ, который он из кармана вытащил, ключ от квартиры…

Она рывком села. Все эти воспоминания мгновенно перебил образ Джелло в гробу с тем ужасным шрамом на груди.

Она перегнулась, схватила телефонную трубку. Ответил сам мистер Карлуччи.

– Доброе утро, это Эллен Риччо.

– Да, мисс Риччо, доброе утро… надеюсь, вчера все было сделано как подобает?

– Конечно, конечно. Только вот что, мистер Карлуччи, и обращаю ваше внимание, это очень важно: ни в коем случае не надо кремировать тело.

– К сожалению, мисс Риччо, вы обратились ко мне слишком поздно.

– Поздно?

– Тело было отправлено в крематорий сразу по окончании последней вчерашней церемонии.

– Ах, вот оно что. Извините, мистер Карлуччи, всего доброго.

– Останки можно получить с любое удобное для вас время.

Мысли ее лихорадочно бились. Эллен сбросила одеяло, вылезла из постели, босой ногой наступила на линолеум. Ой, холодно-то как! На ней был только невесомый больничный халатик. Открыла ящичек у кровати – ничего. Куда же они задевали ее вещи?

Высунулась в коридор. Неподалеку от двери в ее палату стояла тележка со свежими вещами, которые дежурный развозил по этажам. Она стянула пакет с хирургическим халатом, быстро отступила к себе в палату.

В пакете оказался не только халат, там были еще и брюки, шапочка, чехлы на ноги, и Эллен, натянув все это, покрепче завязала шнурки вокруг щиколоток.

Ей нельзя было терять ни минуты. Выяснить, все выяснить – и немедленно. Она успела к закрывающемуся лифту, просунула руку в щель, дверь распахнулась. Эллен вбежала внутрь, нажав на кнопку П – подвал.

Бен с букетом в руках так несся по коридору к ее палате, что чуть не сбил с ног встретившуюся ему сестру:

– Ох, простите.

– А ведь мы знакомы!

Ну конечно, это же мисс Толстуха, она выхаживала его, когда он здесь лежал.

– Что, так у нас понравилось, что явились проситься обратно? – со смешком проговорила она.

– Нет, я Эллен Риччо навестить пришел.

– Ах да, вспомнила, вы же ее друг, верно?

– Мне сказали, она в палате 1203.

– Точно, только я как раз оттуда, и на тебе! – упорхнула пташка.

– Что?

– Шучу, шучу. Наверное, ее просто повезли на гастроскопию.

– Гастроскопию? А что, при гепатите и такое обязательно?

– Да нет у нее никакого гепатита. И все этому рады, уж можете не сомневаться. Анемия какая-то, только и всего.

Бен покачал головой:

– Это я и без ваших докторов знал. Она ужасно плохо ест. И вообще себя запустила. – Едва договорив, Бен испытал острое чувство вины. Ведь во всем этом он первый и виноват. Эллен просто не вынесла несчастного случая с ним, его ухода и сорвалась. Да тут еще один удар – смерть Джелло. И надо же, как раз в то время, когда он был далеко от нее и не мог утешить.

Сестра двинулась дальше, но Бен остановил ее:

– Слушайте, если это просто та самая ерунда, зачем ей делают гастроскопию?