Последнее сказание

Теймур Байрамов Последнее сказание

С чего всё началось…

Моим единственным и неповторимым Наставником на тернистом пути сочини-тельства был Владимир Азимович Кафаров, руководитель ЛИТО при ЦК ЛКСМ Азербайджана, поэт-переводчик, член Союза писателей СССР.

Профессионально занимаясь переводами поэтов Востока, мастер был просто обречён знать и чувствовать в тонкостях могучий инструмент языка. И, обладая в полной мере такими знаниями, наш ведущий тактично и умело направлял начинающих поэтов.

Именно в ЛИТО Кафарова я уяснил для себя главное, прочувствовал разницу между Поэзией и тривиальным рифмо-сложением.

– В стихах должно быть что-то от лукавого, – часто повторял Наставник.

В 1983 году в издательстве «Гянджлик» вышел сборник «МОЛОДЫЕ ГОЛОСА», где были опубликованы и мои очень-очень неумелые и едва ли могущие претендовать на поэтичность вирши. Что увидел в этих

беспомощных строках Владимир Азимович, я ну никак себе представить не могу. И это был мой дебют… Весьма неудачный.

Кстати, об опубликованном. Перечитывая выпущенные за последние три десятка лет авторские сборники, я не раз пожалел, что так неразборчиво составлял книжки. Сколько шлака! Вот и приходится возвращаться, и не трястись над каждым сотворённым стишком… Как это у Маяковского насчёт «единого слова» и «тонн словесной руды»?

…………………..

Со стихотворений из бакинского цикла конца восьмидесятых, прицельно обстрелянных на пристрастном ЛИТО, я и начинаю «Последнее сказанье»

Сумгаит – Баку, 1985 – 1990

Берег

На моём пустынном берегу,

Где песок охапкой охры брошен,

И волна, споткнувшись на бегу,

Разлетелась тысячью горошин.

А у дальней отмели пестрит

Буйной пены крошево рябое,

И, дробясь, взрывается нефрит

Масляными сколами прибоя.

У скалы, умытой до бела,

Ходит зыбь, покачиваясь глыбой.

……….

Водорослей липкие тела

Пахнут свежевыловленной рыбой…

Старое фото

Года прогулялись по снимку,

Нещадно края пожелтив,

Стоим, молодые, в обнимку,

Беспечно смеясь в объектив.

И солнце, и море – задаром,,

И – всем без разбора – тепло

По-южному ранним загаром,

Смугля и румяня, сошло.

И розово виделись дали,

И гулко стучало в груди,

Не ждали мы и не гадали,

Как мало у нас впереди.

Ни Саша, живой ещё Саша,

Ни Борька, повисший на мне,

Какая кровавая каша

Подходит, ворча на огне…

Апшерон

Я был тобой по воле божьей

И одарён, и разорён,

Увы, уже не мой, но всё же —

Мой, своенравный Апшерон.

Ты приносил мгновенья счастья

Любить свободно и легко,

Когда стихами причащаться

Мне доставалось от богов.

Когда под грустный смех Хазара

Я пил, хмелея, норд шальной,

И слушал: трепетной струной

Слетал далёкий голос тара.

И кровь мои стесняла вены,

И билась, растам в унисон,

И были необыкновенны

Часы, похожие на сон.

Но, верно, не сложилось что-то,

Ты гонишь, болью одержим,

Я, обветшавшая банкнота,

Стал и ненужным, и чужим.

Ты гонишь… Что ж, судьбе послушен,

Ступая точно по ножу,

Тобой отвергнутую душу,

В ладонях скомкав, уношу…

Прощание

Норд в одышке. Осип на бегу,

Месяц в облако прячет прищурку…

Я сегодня ночую у Шурки,

Навсегда покидая Баку.

Всё, как надо: вино, закусон,

За столом – задушевные речи,

Вечер и быстротечен, и вечен,

И прозрачен, как утренний сон.

И уже – нараспашку душа…

Тост за горы. Привычное дело.

За окном простучит оголтело

Электричка, куда-то спеша.

Это нужно ещё превозмочь: