Последнее решение

– Ну, хорошо, но разумный представитель не столь древней цивилизации, а, скажем, отстоящий всего лет на триста, догадался бы о назначении шлема, а, как знать, возможно, даже разобрал бы его и сам изготовил другой, подобный.

– Какой удобный пример. Ты взяла двух представителей человеческой технической цивилизации и полагаешь, что они могли бы договориться. Возможно. Но расстояние между нами и коргардами гораздо больше, чем между тобой и неандертальцем.

– С другими расами нам удается вступать в контакт и договариваться. Во всяком случае в достаточной степени, чтобы установить принципы сосуществования.

– Потому что, независимо от количества ног-рук, клеток и органов чувств, все они – такой же, как и мы, результат биологической планетной эволюции на достаточно близком уровне технического развития. Коргарды дальше, нет, не дальше… они сбоку!

– Если они настолько другие, то почему применяют наши методы борьбы? Боевые корабли, физические поля, постройка баз… Их перевес над нами очень велик, они быстрее, сильнее, владеют направленным гиперполем… И однако не используют ничего такого, чему мы в большей или меньшей степени не могли бы подражать. Мы даже обнаружили их способность воспринимать ауру.

– Мы не знаем, чем они располагают и что собой представляют. Может, это какие-то потерпевшие крушение существа. Знаешь, как белые люди колонизировали берега Америки на старой Земле? В первые двести лет они были всего лишь одной из многих, правда, существенных, сил на континенте. Еще одним племенем. Они обладали совершенным по тем временам оружием и превосходили индейцев тактикой и дисциплиной, но применяли и туземные методы. Использовали местные материалы, так как поставок из их мира им не хватало. Даже допускали индейцев к своим работам, потому что сами были не очень многочисленны. Лишь спустя некоторое время оказалось, что они достаточно сильны, чтобы подчинить себе остальные племена, захватить весь континент и переделать его по образу своего старого мира. Может, на Гладиусе происходит то же самое?

– И эти люди, – Дина указала на танцующих, – верят в такие бредни? Считают, что ты – пророк и знаешь замыслы коргардов? Что ты посвящен в их музыку?

– Да, – сказал Вердекс де Вердекс. Он остановился, перестал танцевать. Он стоял напротив Дины, вытирая вспотевший лоб. – О да! Я постиг их музыку. Я чувствую… чувствую, что вскоре смогу пригласить тебя на изумительное зрелище. Мои владыки получат новые инструменты. Новую музыку. Тогда я снова приглашу тебя.

– Думаешь, приеду?

– Уверен. – Снова та же кошмарная полуулыбка. – Ибо ты, Среброокая, чувствуешь, что я – истинный.

Она не ответила. До нее перестали доходить звуки концерта, она уже не обращала внимания на задевающих ее танцоров. И неожиданно поняла, почему взгляд Вердекса де Вердекса показался ей знакомым. Точно так же смотрел Даниель, когда отбывал свое страшное наказание.

«Нет надежды вынести все это, – говорили его глаза. – Никто мне не поможет. Только я сам могу спасти себя. Замкнуться в скорлупу. Сделаться невосприимчивым. Переждать. Только я сам».

– Ты страдаешь, правда? – спросила она спокойно, прикасаясь пальцами к лицу Вердекса. Кожа была шершавая, словно посыпанная мелким песком.

– Сейчас? – Он не отступил. Позволил себе принять ее тепло, хоть она чувствовала, как он борется с собой и хочет убежать. Она не собиралась его сломить и отступила на два шага. – Теперь нет. Я страдал. И буду страдать. Однако – не боюсь. Но для многих это будет впервые. Пойдем, девочка, тебе пора возвращаться. Ты видела танец. Я сегодня больше не хочу разговаривать.

На прощание, когда Дина садилась в глиттер, он произнес только одну фразу, но такую, что по спине Дины пробежали мурашки:

– Я приглашу тебя сюда. Когда начнется истинная музыка. Боги дадут концерт…

6

Война в космосе. Тотальная. Чрезвычайно дорогостоящая. У человечества было позади несколько подобных конфликтов, где все решал технологический перевес.