Последнее противостояние Нью-Йоркского Института

— Думаешь, я этого не сделаю, урод? Ты…

Магнус поднял руку. Горячая голубая вспышка просочилась между его пальцами, и в следующую секунду нападавший уже летел назад через тротуар, а потом упал и ударился головой о пожарный гидрант. На мгновение, когда скрючившаяся фигура не двигалась, Магнус забеспокоился, что случайно убил мужчину, но потом увидел, что тот шевельнулся. Он взглянул на Магнуса прищуренными глазами со смесью ужаса и явной ярости на лице. Очевидно, он был слегка потрясен тем, что только что произошло. По лбу стекала струйка крови.

В этот момент появилась Катарина. Она быстро оценила ситуацию, подошла прямо к упавшему мужчине и провела рукой по его голове, останавливая кровь.

— Отвали от меня! — заорал он. — Ты пришла оттуда! Отвали от меня! Ты вся в этой дряни!

— Идиот, — сказала Катарина. — Так ты не заразишься ВИЧ. Я медсестра. Позволь мне…

Незнакомец оттолкнул Катарину и поднялся на ноги. На другой стороне улицы какие-то прохожие с любопытством наблюдали за происходящим. Но когда мужчина споткнулся, они потеряли интерес.

— Пожалуйста, — сказала она вслед удаляющейся фигуре. — Осел.

Она повернулась к Магнусу.

— Ты в порядке?

— В порядке, — сказал он. — Это у него кровь шла.

— Иногда я жалею, что не могу позволить кому-то вот так истекать кровью, — сказала Катарина, доставая платок и вытирая руки. — И все же что ты здесь делаешь?

— Я пришел, чтобы проводить тебя до дома.

— Тебе не нужно этого делать, — со вздохом сказала она. — Я в порядке.

— Это небезопасно. И ты измотана.

Катарина слегка наклонилась в сторону. Магнус взял ее за руку. Она так устала, что он заметил, как на мгновение ее чары исчезли, на руке, которую он держал, заметил оттенок синего.

— Я в порядке, — снова сказала она, но без особой уверенности.

— Да, — сказал Магнус. — Очевидно. Ты же знаешь, что если не начнешь заботиться о себе, то вынудишь меня приходить к тебе домой и готовить свой волшебный отвратительный суп из тунца, пока тебе не станет лучше.

Катарина рассмеялась.

— Все, что угодно, кроме супа с тунцом.

— Тогда мы что-нибудь поедим. Пошли. Я отведу тебя в «Веселку». Тебе нужен гуляш и большой кусок пирога.

В тишине они шли на восток, по скользким кучам мокрых мятых листьев.

В «Веселке» было тихо, и они заняли столик у окна. Единственные люди вокруг них тихо говорили по-русски, курили и ели голубцы. Магнус заказал кофе и ругелах. Катарина осилила большую миску борща, огромную тарелку жареных вареников с луком и яблочным соусом, украинские фрикадельки и несколько вишневых лаймовыхрики[1]. Только доев это, она заказала десертную тарелку сырных блинчиков, которые у нее хватило сил выговорить.

— Там плохо, — сказала она. — Трудно.

Магнусу не так много было что сказать, поэтому он просто слушал.

— Я нужна пациентам, — говорила она, тыкая трубочкой лед в своем пустом стакане. — Некоторые врачи — люди, которые должны знать лучше — даже не прикасаются к пациентам. И это так ужасно, эта болезнь. То, как они просто угасают. Никто не должен вот так умирать.

— Да, — проговорил Магнус.

Катарина еще с минуту тыкала лед, а потом откинулась на спинку и глубоко вздохнула.

— Не могу поверить, что именно сейчас Нефилим создает проблемы, — сказал она, потирая лицо одной рукой. — Он разыгрывает, не меньше. Как такое вообще может происходить?

Именно по этой причине Магнус ждал у клиники, чтобы проводить Катарину до дома. Дело не в том, что окрестности были плохими — они не были плохими. Он ждал Катарину, потому что представителям Нижнего мира больше было не безопасно находиться в одиночестве. Он с трудом верил, что Нижний мир пребывал в состоянии хаоса и страха из-за действий банды глупых подростков — Сумеречных охотников.

Когда он впервые услышал ропот, всего несколько месяцев назад, Магнус закатил глаза. Кучка Сумеречных охотников, едва за двадцать, едва ли больше детей, бунтовали против законов своих родителей. Подумаешь! Конклав, Соглашение и отличительная черта уважаемых старейшин всегда казались Магнусу идеальным рецептом для бунта молодежи. Себя эта группа называла Кругом, как говорилось в одном отчете Нижнего мира, и возглавлял его харизматичный юноша по имени Валентин. В состав группы входили одни из самых ярких и лучших представителей их поколения.

И члены Круга говорили, что Конклав не достаточно жестоко вел себя с жителями Нижнего мира. Вот так повернулось колесо, предположил Магнус, одно поколение против следующего: от Алоизия Старквезера, который хотел иметь на стене головы оборотней, до Уилла Херондэйла, который пытался, но ему так и не удалось скрыть свое открытое сердце. Сегодняшняя молодежь, по-видимому, считала, что политика Конклава холодной толерантности слишком благородна. Сегодняшняя молодежь хотела сражаться с чудовищами и без труда решила, что народ Магнуса состоял из чудовищ, все до одного. Магнус вздохнул. Все это походило на сезон ненависти ко всему миру.