Последнее пророчество

В конечном счете ему было все равно, кто одержит верх в этом сражении. Последнее время все его мысли вертелись вокруг Александры. Его дорогая дочь вернулась во Францию. Вернулась живой и невредимой, сумела вырваться из лап одного из лучших боевых командиров Тени. Подвергаясь опасностям в джунглях, ежеминутно ожидая нападения легионеров Христа, она сумела-таки разыскать и привезти во Францию отца Михаэля. Это было весомым достижением, и он ею гордился. Александра ошеломляла его, покоряла… Она действовала, как самый злейший и неукротимый его враг.

Быть может, однажды она возглавит ОБС?

Что ж, он полагал, что это возможно. Насколько ему было известно, она пользовалась уважением у отца Иеронима и членов Высшего совета иезуитов. Все, кто знал ее и работал с ней, ею восхищались.

Сердце сжала железная рука ревности.

«Александра… Александра…», — мысленно повторял он, с силой сжимая ремень безопасности.

Он снова ощутил острое желание выкрасть ее. Он мог бы запереть ее в одной из крепостей, принадлежащих «Opus».

«Александра… Александра…»

У Инесс закружилась голова. Она сжала подлокотники своего алюминиевого кресла. Чужая мысль проникла в ее разум, это ощущение было таким сильным, что она чуть было не лишилась чувств. Словно кто-то хотел взять под контроль ее разум… Она набрала в легкие побольше воздуха. Несшая угрозу мысль ушла.

Никто из сидящих за столом в просторном подземном помещении, а их было девять — восемь мужчин и одна женщина, — ничего не заметил. Их внимание было сосредоточено на Михаэле, выводившем цветными маркерами математические формулы и фразы.

Он открывал им секреты кодов с последней страницы блокнота — названия банков, адреса, шифры сейфов, номера счетов. Он искоса взглянул на Инесс. Выглядел он совершенно измотанным. Расспросы начались в день его приезда во Францию, тем более что его поселили в секретном центре ордена Божественного спасения, решив подвергнуть так называемому карантину. Здесь Михаэль попал в руки девятерых священнослужителей, которые методично потрошили его память. Когда к ним присоединялся отец Иероним, истязателей становилось десять. В этот комитет вошли члены различных департаментов ордена.

Они привыкли отдавать приказы, они обучали элиту и вели себя как промышленные короли, эдакие кардиналы и принцы минувших эпох, презирающие жалкого жителя джунглей, ежедневно доказывавшего им превосходство своего интеллекта.

Инесс ободряюще улыбнулась любовнику. Об их связи пока никто не знал. С определенного момента они изъяснялись подмигиваниями, парой слов, брошенных стремительным шепотом, мимолетными прикосновениями, а происходило все под носом у этих инквизиторов. Их никогда не оставляли наедине. Инесс каждый вечер возвращалась в свою квартиру на улице Драгон, и сердце ее болело, а тело — пылало от желания.

— Я полагаю, что эта информация устарела, — сказала женщина. Ее голос был высоким и пронзительным, острым, словно лезвие бритвы.

Михаэль медленно повернулся и посмотрел на нее. Красивая сорокалетняя женщина, член конгрегации Сестер сердца Иисуса, опекавших душевнобольных. Профессиональный психиатр, эксперт в области мозговой деятельности человека, она руководила отделом психологии и пропаганды, который курировал отец Иероним.

— Имена владельцев, конечно же, изменились, но сейфы остались на месте, равно как и банковские счета, — сухо заметил Михаэль. — Я начинаю понимать после своего недолгого пребывания здесь, что вы располагаете методами, которые позволят установить новых владельцев. И вы сможете открыть эти сейфы и воспользоваться счетами, если опередите «Opus Dei» и «Легион». Но, сделав это, совершите смертный грех.

— Мы пришли сюда не за нравоучениями, — ответила монахиня-психиатр. — Сколько бы мы ни грешили, мы получим прощение! Господь снимает бремя грехов с тех, кто верно ему служит.

Аскетичного вида монах с окладистой бородой сделал примиряющий жест. Монахиня замолчала.

— Я согласен с братом Михаэлем.

Сестра Беатрис была задета за живое, но не стала возражать тому, кто взял слово. Брат Арман ведал финансами ОБС.

Функционирование отделов и служб зависело от его доброй воли и от воли отца Иеронима. И ей не хотелось потерять ни единого евроцента из пятидесяти восьми миллионов евро своего ежегодного бюджета.

— Мы не сможем обойтись без помощи брата Михаэля, — продолжал между тем Арман. — Это шанс для ОБС вернуть его в свое лоно. Давайте поручим ему руководство отделом исторических исследований. Отец Иероним утвердит наше решение. Что скажете, Михаэль?

— Пожалуй, сегодня у меня нет особого желания жить затворником в окружении пыльных книг и попорченных молью манускриптов. Признаю вашей заслугой то, что вы меня разыскали, но мне для начала нужно освоиться в современном обществе, жизнь которого мне непонятна. Дайте мне время и предоставьте свободу действий. А я вам дам ответ, когда в моей душе восстановится мир.

— Вы получите свободу, когда мы убедимся, что за вами перестали охотиться, — сказал Арман. — Некоторое время вам придется пожить здесь.