Последнее пророчество

Настенные часы в гостиной пробили одиннадцать раз. Хуан слушал, как затихают удары: донг-донг-донг… В дом вернулась тишина. Ни шороха… Он вышел из своей спальни, подошел к спальне жены и приложил ухо к двери. Доминик тихонько похрапывала во сне. Пора… Он проследовал по коридору и подошел к комнате Александры. Повернул медную ручку и на цыпочках вошел. Девочка боялась темноты, поэтому всегда спала в полумраке. Ночник излучал мягкий свет; на его границе с темнотой нарисованные на стене ангелы охраняли сон ребенка. Двое держали за концы золотую гирлянду, на которой были начертаны странные слова на латыни: «Он пришлет своих ангелов со звучной трубой, и они будут похожи на Его избранников четырех ветров, от края неба и до края».

Пребывая под защитой ангелов, маленькая Александра, сжав кулачки, спала в окружении мягких игрушек и книг, на страницах которых были изображены библейские сюжеты. Статуя Христа протягивала руки к украшенной розовыми оборками кроватке.

Хуан долго рассматривал лицо своего ребенка в ореоле длинных черных кудрей. Он не смог бы сказать, на кого именно она похожа — так причудливо смешались испанская кровь Кальдеронов и французская — Гийоменов. Резковатые линии челюстей и носа с легкой горбинкой подчеркивали неприступное и волевое — даже во сне — выражение ее лица.

Склонившись над ней, он поцеловал ее в щеку один раз, потом второй и третий, взял за ручку.

Она проснулась.

— Папа? — удивленно произнесла девочка, зевая.

— Ш-ш-ш… Тише, милая. Тебе нужно одеться.

— А куда мы идем?

— Навестить Иисуса.

У девочки загорелись глаза. Она любила Иисуса больше всего на свете. Он был частью ее жизни. О нем так часто говорили взрослые, ему так часто молились… Иисус присутствовал в каждом мгновении жизни Кальдеронов. В возрасте трех лет Александра знала о жизни Иисуса, Девы Марии, апостолов и святых намного больше, чем большинство взрослых верующих, и мечтала быть избранной небесами, как это случилось с Бернадеттой, жительницей французской деревеньки Лурдес, или с Люси, жившей в португальской деревне Фатима. Отец поселил в доме монахиню, которой было поручено научить малышку читать и писать. Монахиня отдавала этому занятию все свои силы, используя в качестве учебных текстов тексты Евангелий Нового Завета. Малышка все хватала на лету. Неординарный ум выделял ее из массы обычных детей, и это могло стать помехой, ведь девочку нужно было заставить подчиняться правилам, обязательным для всех нумерариев и супранумерариев «Opus».

Он стоял, отвернувшись, пока девочка одевалась. Когда она была готова, Хуан собственноручно повязал ей кашне и надел на голову шерстяной берет.

— Мы возьмем маму с собой? — спросила малышка.

— Нет, мы пойдем вдвоем. Это секретная прогулка. Постарайся не шуметь.

Через три минуты черный «мерседес» увозил их в сердце старого Мадрида, к церкви Святого Хинеса. Колокольня тянулась к холодным звездам зодиака, но Хуан не читал там ни своего будущего, ни будущего своего ребенка. Он направился к задней части здания. Задвижка на двери ризницы не была закрыта, об этом позаботился член «Opus Dei», который служил в этой церкви приходским священником. Он ожидал гостей в тени и был похож на привидение. Александра, увидев его, испугалась — мертвенно-бледного, морщинистого.

— Да благословит тебя Господь, дитя мое, — сказал священник, возлагая руку на ее голову, а потом уважительно поклонился Хуану.

Хуан по положению был равен верховному викарию Испании. Его боялись, его восхваляли, ему молились, считая его святым человеком, тем более что он имел весьма подходящую внешность и лицо его было похоже на лицо крестоносца Господня.

Священник исчез в темноте. Хуан знал дорогу. Ему часто доводилось проводить ночи в нефе, предаваясь размышлениям. Александра никогда не была в этой церкви. Зажженные священником свечи освещали статуи со смиренными взглядами. Она узнавала святых по присущим им атрибутам, робко улыбнулась Деве Марии, а когда проходила мимо фрески Эль Греко «Торговцы, изгнанные из Храма», ее лицо выразило беспокойство.

— Это Христос, — сказал ей Хуан. — Он прогоняет злых людей.

Она никогда не видела Иисуса таким. Он был охвачен гневом, пожалуй, на его лице читалась ненависть. Брови ее нахмурились, но она не стала ни о чем спрашивать отца. Он взял ее за руку и привел к другому Христу, прекрасному Иисусу, сотворенному из слоновой кости. Хуан знал каждую черточку этого образа. Это было произведение Алонсо Кано, испанского Микеланджело.

Александра рассматривала скульптуру. В ней поднялась какая-то сила. Она прочитала на Божественном лице склонившегося к ней Иисуса выражение, не виденное ею ни разу ранее — призыв, предостережение. Этот взгляд был полон не только любовью. Что-то кроме любви было в нем, но она тотчас же его полюбила.

Хуан перекрестился.