Последнее пророчество

Но вместо своего отражения он увидел в чистой воде ручья толстобокую пучеглазую рыбину, замершую над каменистым дном. Варрос сам не понял, как кинжал оказался в руке, и в следующее мгновение металл вошел в воду, прямо в затылок лакомой добыче, которую хватит на завтрак не то что троим, а и шестерым.

Рыба забилась, брошенная в траву, жабры трепетали, рот разевался в предсмертной попытке надышаться.

Варрос усмехнулся и вновь стал на колени над берегом. Ничего от юношеской округловатой миловидности в нем не осталось — черты лица обострились, нос стал как у ястреба, серые глаза были бездонны и холодны, рыжеватая спутанная борода вызывала отвращение. Варрос, брезгливо поморщившись, опустил голову в чистую холодную воду. Затем потряс головой, смахивая жемчужные капли, и кинжалом выскоблил себе шею и щеки.

Встал. Лицо горело жаром.

— Здравствуй, древняя Лунгарзия, слава которой гремела по всему миру уже тогда, когда острова архипелага еще не поднялись из океанских глубин, — торжественно произнес он окружающему лесу. — Боги в сновидениях позвали меня сюда, и я пришел!

Глава пятая

Веселые возгласы в пиршественном зале мгновенно затихли, все посмотрели на седобородого, по гербу узнав в нем одного из аристократов города Грелиманус, что у дальних юго-восточных границ Лунгарзии.

— Радуйся, изверг, последние минуты! — злорадно-торжественно продолжал старец. — Сейчас ты умрешь, и будет на то воля великих древних богов, которых ты оскорбил, оставив их имена в беспамяти и прославляя лишь одних Зирива-ваната и Сугнуну, которые были всего-навсего дальними потомками великих богов, покровительствовавших Лунгарзии. Ты испил чашу терпения до последней капли, и гнев древних богов обрушится на тебя, поганый дикарь, не ведающий своих предков. И пусть мучения твои перед смертью будут ужасны!

Мрачная тишина повисла в просторном зале, до того полного радостных голосов и женских улыбок.

Варрос смотрел на старика, прищурив глаза, вспомнив, как на редких советах, на которые этот аристократ соизволял явиться, он всегда был источником свар и нудных споров. Варрос давно хотел прихлопнуть его могучей ладонью, как надоедливую козявку, и лишь уважение к сединам не позволяло королю исполнить желаемое.

— Ешьте же, гости проклятого древними богами тирана, пришедшие поклониться и возрадовать узурпатора. Ешьте эти яства, потому что это последнее, что вы видите в своей жизни! Вино было отравлено божьим провидением, рука человека лишь направлялась им, и не успею я договорить, как все вы падете от праведного гнева истинных богов!

Раздался женский визг, кто-то в ужасе бросил прямо на стол серебряный кубок, разбрызгивая изысканное вино, кто-то отпрянул, опрокинув резное кресло, кто-то бросился к дверям в сад, на воздух, чтобы стошнило, а кто-то замер, не в силах пошевелиться, словно высеченная из белейшего мрамора статуя.

Праздничный зал вмиг наполнился страхом, криком и тревогой, точно сама смерть явилась требовать свое место за накрытым столом.

Посол орнейских кланов в Лунгарзии Холамтан посмотрел в наполовину опустошенный кубок в своей руке, и, верно подумав, что раз все равно умирать, то перед смертью стоит урвать еще чуточку удовольствий, бесстрашно влил в себя остатки вина.

— Успокойтесь! — перекрыл крики ужаса мощный уверенный голос короля. — Я не позволю никому в мире напоить моих гостей отравленным вином. Я сам пил, вот мой пустой кубок, но я здоров, как всегда — смотрите на меня!

Все, словно зачарованные звуком его спокойного голоса, посмотрели на короля.

На лице Варроса не было ни малейшего признака тревоги или волнения.

Потихоньку все успокоились, лишь седобородый грелиманусец гневно тыкал в короля скрюченным от старости пальцем, унизанным перстнем с благородным черным опалом.

— Будь ты проклят, дикарь и убийца, ввергающий древнюю Лунгарзию в пропасть распутства и порока, изверг! Да будет проклято имя твое и потомков твоих до самых последних времен, когда всю землю скуют вечные льды и замрет всякая жизнь. Сгинешь ты все равно, мучимый страшными огненными болями, и кровь твоя по капле ссохнет, и тело сморщится до клочка никому не нужного пуха!

— Кранимар! — не обращая внимания на проклятия старца, позвал король. — Взять его под стражу. Вы наблюдали, кто не пригубил из бокалов, всех заметили?

— Да, мой повелитель, — склонился в поклоне военачальник красных плащей. — Восемь человек после вашего тоста в честь великого Зирива-ваната поставили свои кубки на место, не коснувшись губами вина.