Последнее приключение

Встали и отправились в путь рано. Дорога, становившаяся все податливей из-за покрывавшей ее бурой хвои, вела по склонам холмов и медленно поднималась вверх. Сеньор и паж, в нетерпеливом желании поскорее осмотреться окрест обогнали стремянных и, убедившись, что дорога по-прежнему никуда не сворачивает, забрали влево, в пока еще равномерно поднимавшийся вдоль склона лес. Тут лес снова шел смешанный, и потому дорога была более плотной и удобной, но частые заросли затрудняли езду. Destrier сеньора Родриго - а теперь он ехал на нем, и в полном снаряжении, - выступал ровно и споро, даже когда подъем стал круче; и так же уверенно держался Божо. Однако через некоторое время оба всадника вынуждены были спешиться и повести лошадей в поводу: склон стал совсем крутым. Меж деревьями начали попадаться поросшие мхом скалы, груды щебня и одиночные валуны.

Тут перед ними возникла плоская расщелина, поднимавшаяся вдоль нависшей извилистой гряды невысоких скал, по краю которой корни растущих на ее гребне деревьев местами повисали в пустоте, искривленные, будто сползающие змеи. Травы и лишайники, цветы и папоротники росли повсюду на уступах, пробивались из трещин в скалах. Сеньор Руй и Говен медленно продвигались вперед по этой вымытой горными потоками расщелине между скалами по одну сторону и отвесной стеной черной земли - по другую. Каждый вел свою лошадь за уздечку. Настой духоты и зноя заполнял этот узкий ров, при каждом шаге облако пыли отделялось от осыпей известняка у подножия скалы, и шарканье ноги или копыта звучало странно глухо в плотной и густой тишине. Вдруг расщелина кончилась. Впереди показалась плоская вершина, на которой не росло никаких деревьев, только альпийские травы. Сеньор Руй и Говен снова сели в седло и быстро проехали по последнему, отлого поднимающемуся скату до почти ровного плато.

Вид отсюда открывался поистине великолепный. Насколько хватал глаз, вокруг под темными волнами хвойного леса, мшистой пеленой затянувшего дальние вершины, или под более светлым серо-зеленым покровом лиственных пород перекатывались холмы. А в той стороне, откуда они ехали и где море древесных крон ровным потоком сбегало к самому небосклону, все как будто покоилось в сиянии нежных, высветленных тонов. На противоположном же конце, у начала горной гряды, там и сям поднимался над деревьями одинокий конус нагой скалы, торчал, будто зуб, утес, а по следующему холму тянулся длинный зубчатый гребень. Ели карабкались по лесистым хребтам, забегая одна перед другой, а над теменью их ветвей наслаивалась даль бледного неба, принадлежавшего уже самым дальним горам.

Оба всадника пребывали на вершине в полном безмолвии.

Справа внизу они могли различить сквозь стволы взбегающую вверх полоску дороги - много ближе к ним, чем они предполагали; и теперь они увидели, что вершины, на которой они находились, можно было достичь гораздо более удобным путем: чтобы отсюда снова попасть на дорогу, за это время тоже успевавшую набрать высоту, нужно было лишь пересечь неглубокую ложбину, где деревья стояли уже реже, и снова подняться вверх.

Только начали они обмениваться этими наблюдениями, переводя взор то в одну, то в другую сторону, как сеньор Руй, издав короткое восклицание, поднял руку, указывая на скалистый гребень, тянувшийся по хребту ближайшего холма. Стоило вглядеться попристальней, и можно было видеть, что зубцы кое-где шевелятся.

И тут, под бездонной синевой неба, в этой прозрачной и плотной тишине, на мгновение у них остановилось и сердце, и дыхание.

Меж тем часть хребта, на который они смотрели, переместилась еще заметней, и теперь уже ясно можно было отличить, что там было скалой, а что - живым существом.

И еще отчетливей стало видно вот что: некая округлость поднялась над камнем, чуждая его угловатым формам, и сразу же превратилась в дугу, под которой просматривалась даль, а потом над горой поднялась, длиной добрых футов в пятьдесят, змеиная шея зверя, медленно покачалась на фоне голубого неба, будто ощупывая небосвод, а потом вдруг снова втянулась назад. Затем там, на гребне скалы или прямо за ним, зашевелилось что-то вытянутое продолговатое, лавиной покатились в лес камни, с гулким грохотом ударяя о нагроможденный внизу щебень и время от времени глухо стукаясь о стволы; легко можно было различить звуки от этих ударов. Между тем - как бывает, когда ползет змея в траве, - справа от горного гребня вздрогнули, шевельнулись и потом резко закачались верхушки деревьев, и в тот миг, когда уже явственно послышался треск ломаемых стволов, сеньор Руй и Говен впервые увидели длинную спину змея, с ее гигантским зубчатым гребнем, который, подобно высокой церковной кровле, плыл меж древесных крон. Лошади давно уже выражали крайнее смятение.

- На дорогу! - крикнул сеньор Руй и дал шпоры коню.