Последнее послание

Грейс указала им путь к жилым помещениям постояльцев монастыря, а сама вернулась в медпункт. По пути она позвонила своим коллегам, чтобы те пропускали полицейских с острова Малл во все помещения монастыря, за одним исключением: потайного кабинета Антона, о котором они не должны были знать. Она хотела, чтобы местные власти сосредоточились на установлении личности и задержании убийцы, а не на деталях, значения которых она сама еще не понимала.

– Передвиньте шкаф, чтобы он закрыл потайной ход, и ни слова об этом подземелье, – приказала она офицеру, дежурившему на месте.

Когда она вошла в медпункт, офицер, приставленный наблюдать за братом Колином, встал и доложил:

– За исключением аббата Кэмерона, разговаривавшего со свидетелем, и доктора Биссета, оказавшего ему помощь, в помещение никто не входил и не выходил, инспектор. Ноут для составления фоторобота вон там, – добавил он, показывая на стол.

– Спасибо, офицер Гамильтон.

Грейс подошла к лежащему молодому монаху. Аббат Кэмерон уже сидел возле него, а доктор Биссет составлял отчет, устроившись за ночным столиком по другую сторону кровати.

– Как он? – спросила Грейс.

– Вы хорошо прицелились: кость не повреждена, артерия не задета, но ему придется заново учиться ходить. Пулю я положил в пакетик и опечатал его. Я приложу ее к отчету, который сейчас составляю. Как зовут вашего начальника?

– Эллиот Бакстер, национальная полиция Глазго. Спасибо, что пришли так быстро, доктор, и помогли ему.

Грейс приблизилась к брату Колину.

– Как вы себя чувствуете?

– Я ничего не чувствую…

– Вы сможете помочь составить портрет?

– Думаю, да.

Она с помощью аббата Кэмерона посадила его и подложила под спину подушки. Затем взяла ноутбук, установила режим видеоконференции с соответствующим отделом полицейского управления в Глазго и повернула экран к молодому монаху.

– Оставляю вас в их руках, брат Колин.

– Инспектор, мне бы хотелось кое-что вам сказать, – вступил в разговор аббат Кэмерон. – Наедине.

Пока брат Колин общался с полицейским художником, они вышли из медпункта.

– В чем дело?

– Инспектор, я не решился сказать вам это в присутствии двух полицейских с острова Малл, но вскоре после вашего ухода в дверь монастыря постучался журналист.

Волнение молнией наэлектризовало Грейс.

– Что он вам сказал? – спросила она, на мгновение прикрыв рот рукой.

– Что он в курсе приезда к нам полицейских и что хотел бы узнать о происходящем больше. Разумеется, я ему ничего не сказал. Он настаивал, и мне пришлось проявить твердость, чтобы его выставить.

– Вот, значит, как все было, – задумчиво произнесла Грейс. – Журналист, возможно, от своих информаторов в порту первым узнал о том, что в монастыре полиция. Поскольку от вас он ничего больше узнать не смог, предупредил своих приятелей из местной полиции, которые ему помогут, подкинув пару-тройку фактов для его статьи… Вопреки моему приказу никому ничего не рассказывать.

Побуждаемая рефлексом дисциплинированной ученицы, желающей понравиться преподавателю, Грейс собралась позвонить Эллиоту Бакстеру, чтобы попросить его вмешаться и предотвратить дальнейшую утечку информации.

Но тихий голос внутри, похожий на мяуканье, посоветовал ей думать самой. В конце концов, это ее расследование, она на месте преступления, она лучше чувствует обстановку. Ее начальник думает только о политике. Он работает из страха, она – проявляя смелость. Единственное, что имеет для нее значение, – арест убийцы. И наплевать, если это нанесет урон имиджу Шотландии. Он, этот самый имидж, пострадает еще сильнее, если через год станет известно, что дело замяли, а преступник все еще гуляет на свободе.