Последнее наступление Гитлера. Разгром танковой элиты Рейха

В тот момент, когда поступил данный приказ, 6-я танковая армия вела оборонительные бои у канала Марцаль (низовья Рааба). Как вспоминал Георг Майер, 27 марта рано утром, где-то между 5 и 6 часами, офицер штаба группы армий «Юг» передал ему телеграмму-«молнию», поступившую из Ставки Гитлера. По прошествии многих лет Майер затруднялся передать точный текст данного документа, равно как и его исходные данные. Но общий смысл его сводился к тому, что все дивизии 6-й танковой армии за невыполнение приказов и проявленную трусость должны были сдать свои нарукавные ленты. Но Георг Майер точно помнил, что телеграмма была подписана не Гитлером, а Генрихом Гиммлером. Собственно, ни подтвердить, ни опровергнуть данное утверждение не представляется возможным, так как сама телеграмма не была обнаружена ни в одном из немецких архивов. Опираясь на все эти сведения, Майер утверждал, что истинным автором данной телеграммы был не Гитлер, а рейхсфюрер СС. Он даже не исключал того, что Гитлер должен был отдать приказ о торжественном возвращении нарукавных лент-нашивок. Свою точку зрения Георг Майер подкреплял отрывками из воспоминаний оберстштурмбаннфюрера СС, полковника Ваффен-СС Отто Гюнше, который в то время был личным адъютантом Гитлера. В одном месте он описывал напряженную беседу между Гитлером и Гудерианом. Это был тот самый момент, когда стало ясно, что наступление в Арденнах провалилось и решалась судьба 6-й танковой армии СС. Сам Гюнше писал поданному поводу:

«У меня не было впечатления, что фюрер обвинял в провале Арденнского наступления именно дивизии Ваффен-СС. Но уже тогда он говаривал, что во времена Фридриха Великого, который, невзирая на безвыходность положения, никогда не терял веру в победу, император требовал от своих гвардейских полков особой стойкости и мужества. При этом он упоминал, что Фридрих Великий не боялся лишать отступавшие полки их почетных наград и полевых знамен».

То есть Гитлер уже был одержим этой идеей, ему нужен был лишь повод, чтобы применить ее на практике. Подобный повод нашелся 26 марта, когда до Гитлера дошли слова генерала Балка, адресованные генералу Вёлеру: «Если „Лейбштандарт“ не в состоянии удержать свои позиции, то что же вы хотите от нас!» Гитлер был неистов, он кричал, что «Лейбштандарт» (полное название «Лейбштандарт Адольфа Гитлера») недостоин носить его имя. Присутствовавшие 26 марта 1945 года на совещании погрузились в гробовую тишину. Когда прозвучало требование Гитлера лишить дивизии нарукавных лент, слово взял Герман Геринг. Он тоже находился в опале, но тем не менее не побоялся возразить Гитлеру: «Ваффен-СС, в частности „Лейбштандарт“, храбро сражались с самого начала на всех фронтах. В боях сменился не один состав дивизии. Подобное решение является несправедливым прежде всего по отношению к Зеппу Дитриху». Но Геринга никто не поддержал (или не решился поддержать). Гитлер же напряженно молчал. Наконец он приказал, чтобы в имперскую канцелярию прибыл Генрих Гиммлер. Это произошло пару часов спустя. Тогда Гитлер передал ему приказ, который Гиммлер лично должен был адресовать Зеппу Дитриху. При этом сам рейхсфюрер СС ни словом не вступился ни за Дитриха, ни за 6-ю танковую армию. Именно так приказ поступил в штаб 6-й танковой армии.

^{Зепп Дитрих — командующий танковой армией СС}

Но в этой связи возникало множество вопросов: касался ли приказ только «Лейбштандарта»? Или еще и входившей вместе с ним в I танковый корпус дивизии «Гитлерюгенд»? Или же это относилось ко всем эсэсовским дивизиям, входившим в 6-ю танковую армию? Относилось ли это к IV танковому корпусу СС, входившему в состав армейской группы Балка?