Последнее наступление Гитлера. Разгром танковой элиты Рейха

Приблизительно таким же образом выглядела беседа генерала Вёлера и Гудериана: «Можно предположить, что силы противника уже разбиты. Он еще не использовал свои оперативные резервы, но они уже находятся на передовой». При этом неким козырем стало исключительное применение пехоты накануне. Мол, у нас были еще задействованы в боях танковые дивизии, которые могут очень быстро прорваться на восток. При этом сам Вёлер не скрывал, что его весьма разочаровали действия 2-й танковой армии (находящейся, кстати, в его же подчинении). Он полагал, что из-за перегруппировки наступление осуществлялось очень медленно.

Еще один примечательный факт. Вёлер так и не сообщил Зеппу Дитриху о том, что даже 8 марта армейская группа Балка не будет предпринимать активных наступательных действий. Хотя к вечеру он прекрасно об этом знал. На этот день было запланировано лишь несколько разведывательных-вылазок силами 5-й танковой дивизии СС «Викинг», которые в лучшем случае могли закончиться мелкими тактическими успехами в районе Секешфехервара. В остальном же армейская группа Балка должна была сосредоточиться на отражении нескольких советских атак близ «северного» изгиба Дуная.

8 марта 1945 года (четверг). Третий день операции «Пробуждение весны»

«Температура около 0 °C. Погода переменчивая. Местами идет небольшой снег. Кое-где наблюдается туман. В ранние часы, когда еще морозно, состояние дорог является удовлетворительным, но с наступлением дня оно вновь ухудшается».

Этот день ознаменовался тем, что американские бомбардировщики атаковали Комаром. Самолеты западных союзников залетали в воздушное пространство над группой армий «Юг» уже с начала года, но, как правило, это не были организованные налеты. Американцы, скорее всего, избавлялись от лишних бомб. На этот раз ситуация была несколько иная. Бомбардировщики целенаправленно бомбили именно указанные объекты во взаимодействии с советской авиацией. Собственно, американских бомбардировщиков было не так уж много, всего четыре штуки, да и сама бомбардировка была всего лишь «жестом доброй воли», но этот жест был очень символичным.

Между тем советское командование, раскрывшее замыслы немцев, продолжало принимать экстренные меры. Из района к юго-западу от Будапешта одна дивизия была перекинута к Драве, к немецкому плацдарму у Доньи Михольяц. Еще одна дивизия была направлена к Надьбайому. Вслед за ней последовало еще одно соединение, которое должно было атаковать на берегах озера Балатон западное крыло немецкого кавалерийского корпуса. На тот момент наибольшую угрозу, по мнению командования 3-го Украинского фронта, представлял возможный прорыв немецких частей из района Шарошда и Шерегейеша к берегам Дуная. Красная Армия ни при каких условиях не должна была утратить плацдарм у Дунафёльдвара, который имел огромное значение в снабжении частей 3-го Украинского фронта. В случае если бы немцы смогли прорваться сквозь мощную линию обороны на высотах близ Шарошда, в данный район планировалось срочно перекинуть XVIII танковый корпус. Между тем у Шарошда и Шерегейеша уже начались танковые бои.

Если рассматривать отдельные участки сражения, то можно сказать, что подразделениям Главнокомандующего на юго-востоке так и не удалось расширить свои плацдармы на северном берегу Дравы. Они постоянно находились под огнем советской артиллерии. Днем и ночью на них сыпались бомбы и их атаковали советские штурмовики. Единственным достигнутым здесь результатом стал отвод из-под Будапешта ряда советских частей. Но предпосылок для развертывания стратегического наступления в данном направлении у немцев не было никаких. Кроме болгарской армии, на данном участке фронта немцев атаковали с флангов две партизанские дивизии Тито. Немецкое командование опасалось, что если в этот район будет направлена 6-я советская танковая армия, то плацдармы по Драве будут моментально ликвидированы. А это значило, что «большое решение» на западном берегу Дуная (безотносительно успеха или поражения 2-й и 6-й танковых армий на севере) потерпело крах.