Последнее лето

На яхте, как я заметила во время прогулки по пляжу, красовалась надпись «Кобра», золотыми буквами. Яхта была не арендованной, как особняк, а принадлежала отцу Джеймса – как он выразился, ВИ.

– Расшифровывается «венчурный инвестор», – назойливо проинформировал нас Терри, будто мы сами не знали.

Ну, строго говоря, я и правда не знала, но звучало в принципе знакомо.

Мать Джеймса была вычеркнута из жизни сына. Вероятно, она была жива, но стоило поинтересоваться, где она, взгляд у парня туманился. Отец обзавелся уже третьей женой, на четыре года старше самого Джеймса. Она модель, как сообщила девочка с яхты, Тесс.

Я отправила Джека спать. Он улегся в дальнем углу под навесом, рядом с Шелом, и при свете фонарика читал «Квака и Жаба», свою любимую книжку. Второй в списке его любимых шла серия про Джорджа и Марту: пару безобидных бегемотиков, платонически преданных друг другу.

Он мог читать книги гораздо более серьезные, без картинок, и любил их, но к своим первым питал ностальгические чувства.

– Вы же не перестанете быть их детьми, – настаивала Джен. – Они что, оставят вас тонуть за стенами своих убежищ, если разразится потоп?

– Дело в межличностном капитале, – пояснил Джеймс. – Предпочитаем его не разбазаривать. Только «отлично», не меньше. Безупречный послужной список. Ни пятнышка. Надо поддерживать высокий средний балл.

Саки сидела по одну руку от Джеймса, Джен по другую, а я – напротив всей троицы, нейтральная, как Швейцария. Лично я не испытывала никакого желания тусить с Джеймсом. Он был недурен собой, но чем-то напоминал маргарин. Обут в недавно купленные кроссовки, которые не успел даже разносить. Сам такой чистенький, что похож на рулон белоснежных бумажных полотенец.

– Но как вам все это сходит с рук? – недоумевала Саки. – Ну, дурь там. Секс. Это так, для начала. Вы накуриваетесь. Спите с кем попало. Что, у вас там, в Южной Калифорнии, такое поведение приносит высокий «средний балл»?

– Это мы пытаемся справиться со стрессом.

У Джеймса находился ответ на любой вопрос.

– Благоразумие – лучшая черта храбрости, – добавила Тесс. – Передайте-ка мне бонг.

– «Генрих Четвертый», часть первая, – откликнулся Джеймс, передавая сосуд. – Акт пятый, сцена четвертая. Фальстаф.

– Распространенная ошибка цитирования, – заявил парень с шейным платком. – Уж прости, Тесс. «Да, признак храбрости – благоразумье, и жизнь свою я сохранил лишь им»[1]. Середина монолога Фальстафа.

Джеймс кивнул.

– Фальстаф притворяется мертвым на поле боя. А затем оправдывает свою трусость.

Ребята с яхты тоже вели свою игру. «Выучи Шекспира наизусть».

– Минус, минус, минус, – ворчливо отозвался Рейф.

* * *

К обеду третьего дня обнаружилось, что провизия подходит к концу. Кто-то не закрыл самую большую сумку-холодильник, и чайки, усевшись на бортики, разорвали своими мощными клювами пакеты с хлебом. Песок усеяли остатки фруктов и сыра, а вскоре и тех не осталось. Чайки – это вам не олени. Криками их не проймешь. Если они и улетали, то лишь для виду. И тут же возвращались обратно.

Садились на жарящееся на решетках мясо. Пожирали все, что могли.

И мы махнули на них рукой.

Я скорбела по утраченной пачке печенья, которую приберегала.

– Нам надо пополнить запасы, – объявил Терри, когда мы устали перекладывать вину друг на друга. – Двоим надо пойти вверх по течению, к особняку.

– Или мы все вместе можем просто вернуться обратно, – предложил Рейф. – Я соскучился по нормальному туалету.

– Ну уж нет, – заявила Джен. – У нас с Джеймсом все только наклевывается.

Терри бросил на нее обиженный взгляд, на который Джен не обратила внимания.

– Давайте тянуть жребий, – сказал Дэвид.

Соломинки мы нашли на дюне. Рвать ничего не стали – Джек предупредил, что мы не должны причинять вред растениям, – а аккуратно срезали травинки перочинным ножом. Короткие соломинки достались Терри и Рейфу. Они погрузили пустые сумки в лодку и погребли прочь. Терри явно дулся.

Когда лодка скрылась за бухтой, мы пошли к месту пиршества ребят с яхты – те лакомились рулетами из лобстеров. Ди нашла на кухонном столе санитайзер для рук и принялась натираться им, как средством для загара – ее собственные запасы, видимо, закончились. Мы с Саки и Джен взяли из холодильника ребят с яхты банки с газировкой и присели рядом с Тесс, под тень зонтика, а Лоу стоял над нами. На пляжном полотенце места больше не было.

– Наша последняя ночь, – сообщила Тесс, обмакивая креветку в красный соус. – Утром отплываем в Ньюпорт.

– Что, уже? – спросила Саки.

– Вот как? – отозвалась Джен.

У обеих в голосе слышалось разочарование.

– Предполагалось отплыть еще вчера, – сказала Тесс, продолжая жевать, – но Джеймс уболтал родителей остаться. Уж не знаю, чего ради.

Саки и Джен переглянулись. Саки отпила из банки, вытянула длинную ногу, растопырила пальцы и принялась крутить стопой. Джен выхватила из стаканчика Тесс креветку и сунула в рот.

Я долго не могла оторвать взгляда от черных креветочьих глазок.

– Того и гляди подерутся, выясняя, кому замутить с этим арийским мудаком, – сказал Лоу, когда мы шли обратно.