Последнее испытание

Медведь отскочил от форда и отступил на несколько ярдов. Уселся на лед, задумчиво поскреб снег когтистой лапой. Затем вдруг зевнул, раскрыв громадную розовую пасть с длинными клыками — настоящая пещера со сталактитами.

— И смотри, только подойди ко мне! — добавил для острастки Римо.

А вот этого полярному медведю говорить, пожалуй, не стоило. Поскольку без всякого предупреждения зверь вдруг опустился на все четыре лапы и галопом понесся на Римо, мощный и неукротимый, как экспресс.

Двигался он на удивление быстро, но человек оказался проворнее. Он бросился медведю навстречу, сбил с ног и изо всех сил ударил стальным кулаком по носу.

И тут же резко отскочил в сторону. Какое-то время медведь лежал неподвижно, точно подстреленный, затем поднялся, затряс головой и снова бросился на пришельца.

— Тебе мало, да? — рявкнул Римо и снова врезал.

На сей раз послышался громкий хруст — это переломился позвоночник. Мертвый медведь распростерся на снегу, а форд тем временем скатился с ледяного уклона в холодную серую воду.

— Черт! Черт бы вас всех побрал! — заорал Римо, чем сразу же отпугнул остальных медведей. — И этого Чиуна тоже!

Задыхаясь от ярости, он подошел к трупу и что есть силы пнул его под ребра.

Если бы так можно было исправить ситуацию!

Он стоял на льдине один-одинешенек, лишившись своего последнего прибежища, и чувствовал, как арктический холод проникает в каждую клеточку тела, безжалостно высасывает из него остатки тепла и энергии. Каждый вдох отдавался в груди резкой болью. Легкие обжигало, точно огнем. Римо стал дышать медленнее, пытаясь согреть ледяной воздух во рту.

«Как бы поступил в подобной ситуации Шэнг?» — пронеслось в голове Римо.

И вдруг на него пахнуло теплом убитого медведя — к счастью, ветер усилился.

Щелкнув пальцами, Римо опустился на четвереньки и заполз под еще не остывшую тушу медведя в надежде, что таким образом продержится до утра.

* * *

Во сне он бродил по просторам Арктики. Повсюду, насколько хватало глаз, тянулись бескрайние льды и снега. Солнце висело низко, словно и оно медленно умирало от холода. Вздымая тучи сверкающих, как алмазы, снежинок, завывал ветер.

И вдруг на снегу сверкнули чьи-то следы. Римо тут же двинулся по ним, потому что такие следы оставляют только сандалии корейцев.

Как же это удивительно, что за три тысячи лет след от сандалий не исчез и ничуть не изменился!

Римо не задавался вопросом, откуда взялась такая цифра. В этом безвременье, ледяном царстве снега и ветра, он просто знал, что прошло три тысячи лет. Просто знал и все.

Вскоре он наткнулся на владельца сандалий. Тот сидел в ледяной пещере и дрожал всем телом. Из-под белого покрывала высовывались ноги — голые, со смуглой коричневой кожей.

Римо приблизился. Мужчина поднял на него глаза.

— Я не собираюсь сражаться с тобой, призрак! — заявил он.

— Вот и хороню, — отозвался Римо.

— И поступаю так не ради твоего блага, а ради будущего Дома Синанджу, который в мои дни еще только-только начинает свое существование.

— Мне все равно.

— Я намерен сообщить тебе нечто важное.

— Выкладывай! — кивнул Римо.

— Первое: береги тех, кого любишь. Я был влюблен до безумия, а принес предмету своей страсти одни только страдания. Ты должен любить мудро или не любить вовсе.

Римо промолчал.

— Второе сообщение еще важнее.

— Да?

— Ты должен проснуться.

— Проснуться?

— Потому что можешь замерзнуть, если не последуешь моему примеру.

— То есть?

Но кореец лишь покачал головой и, ухватившись за край покрывала, натянул его на самый лоб, где кустились густые черные волосы.

Римо успел только заметить, что у приснившегося ему призрака мохнатая морда, черный влажный нос и невыразимо печальные круглые глаза.

* * *

Харолд В. Смит необычайно широко раскинул свои сети.

Казалось, весь земной шар окутала некая паутина. Она затеняла его светлый лик, словно чужеродная нервная система, — именно такими словами он охарактеризовал бы неизвестную доселе реальность, которую теоретики некогда называли киберпространством. Люди отправляли в эту сеть послания, выясняли свои отношения, создавали новые символы, эмотиконы — что-то вроде специально закодированных улыбок и гневных гримас — с целью усовершенствовать беседу, происходящую на электронном уровне, чтобы передать малейшие нюансы и оттенки смысла и настроения, которые прежде передавались только непосредственно.

Одним из таких неологизмов века электроники стало слово «рыболов». «Рыболов» — это тот, кто беспорядочно и анонимно просматривает все информационные сети и сводки новостей, но сам никогда не отправляет посланий. «Рыболов» просто раскидывает свою сеть, сидит и наблюдает за происходящим. Другие о его существовании не подозревали.

В прошлом, когда информационное пространство ограничивалось лишь несколькими компьютерами, находившимися в распоряжении властей и ученых, Харолд В. Смит, просматривая и беспрепятственно выуживая ценные сведения, постоянно следя за ходом информационных потоков, каждый раз с нарастающим ужасом думал, что наступит день, когда каждый средний американец обзаведется собственным компьютером и станет делать то же самое.