Последнее искушение слепца

Нет, хватит. Даже думать так опасно! А мне пора лечить влюблённого в меня дур… слепца. И всё же впервые за долгие годы так радостно и на душе приятно. Почему? Сама не знаю, но клянусь, узнаю!

***

Казалось бы, вдвое больше ног, так и ходить должно быть легче вдвое. Да, так оно и есть, но всё же и здесь нужна сноровка. Так шагать вроде бы совсем просто, поднимаешь и ставишь одну за другой все четыре ноги, но смена ног по диагонали. И при рыси смена ног по диагонали, но переставляют сразу две ноги, а ведь есть разные виды рыси… и всё это приходится объяснять Рене, прямо как жеребёнку, хотя бездетная кобыла…

Ну, да ладно, прочь печаль о том, чего меня лишили… сама себя лишила? Да, сколько можно?! Лучше подумаю о нём. Но разве стоит волноваться? Рене справляется не плохо для мира большего, чем сон, но меньшего реальности. Может рассказать? Устала лгать. Нет, так велит Селена, а её разочаровывать… Даже думать страшно!

Хватит себя пугать, в раскаяние нет смысла. Лучше, жрать! Чревоугодие не грех, а целое искусство. Какой деликатес заклятьем воплотить почти в реальность?

Горка бутербродов… с лютиками, такими, как Рене любит. Почему не для себя, а для него стараюсь?!

Может жалею просто? Хотя я ведьме, а ведьме жалость не пристала.

Может всё съесть самой? Опять пойдёт пастись с утра пораньше. Забавно, как быстро приучился щипать травку рождённый человеком. Ржу, не могу сдержаться, но глупо лгать самой себе, ведь и я…

Задумалась и вот с ним бутерброды уминаю. Слушать приятно, как меня благодарит. Наверное, во мне то гордость говорит. Но почему тогда к соседке немощной ревную, узнав, что к ней пойдёт? Хотя сама я предложила, роль играя… Пусть даже соблазнит, что вряд ли, она мне не чета, душа его тогда скорей погибнет, как мне и надо. Селена наградит… не радует награда.

Что-то заигралась я в любовь, совсем уж в роль возлюбленной вжилась. Пора бы прекратить… Когда же он вернётся? Заснул там, что ли? Один ли он заснул?!

Смотрю в окно, что пустота в стене из марева иллюзий, а там в слезах летит пегаска – чаровница. Как я рада…

– Кыш, прочь лети, Рене моя добыча, Рене моя награда!

То жадность говорит во мне или иное чувство, что схоже с жадностью, но ревностью зовётся, но если ревность есть, то значит… Значит полюбила!

***

Дурак, какой же ты дурак, ведь я тебя от всей души люблю! А ты на тело глядя, чураешься любви. Хотя, что значит чуть иное тело? Волшебный рог с телекинезом не хуже рук, как минимум не хуже. Волосяной покров хвоста не хуже тех волос, что на голове моей когда-то были в обличье дщери Евы. А грива… грива лишь волосам божественной Селены уступает в облике прелестной кобылицы!

Как же доказать, что не животным говорящим, а разумным созданием являюсь? Одежда красит тело, о разуме твердит!

Сил потрачено не мало, колдовать устала. Зато попон прекрасных создан целый ряд. Ленты украсят хвост и гриву. Подковы? Как вульгарно! Накопытники… да, просто идеально!

Нагрудник с камнем колдовским одолжен Денницей с улыбкой луковой, что сулит… Мне страшно, но рискну, ради Рене одену!

А если будет мало, в конце концов смогу телесно почти такой, как прежде, стать. Любимый, ты только подожди, совсем чуть-чуть осталось.

Только вот душа… душа моя, как труп, смердящий в повапленном гробу, как мёртвая невеста в подвенечном платье…

Колдунья, ведьма, что служит великой демонице, губя людей… Какая пара из меня для того, кто и в прелестных грёзах сохранил невинность?!

Рене пугает даже облик мой четвероногий. Что за нелепый страх перед запретом ветхим?

Но ведь запрет от Бога, что обжигает именем своим и в мыслях потаённых. Как же я падшая пойду к Нему? Сгорю на полдороге!

Но если не пойти? Сгорю в огне любви не разделённой!

Так чего же я хочу? Солнце Правды… как же больно молить, произносить, что-то во мне сгорает… Солнце Правды подожди, молю, не отвечай ему!

Не отвечай… Со мной отставь любимого, оставь со мною вместе!

Сумрачное письмо

Дорогая ученица, пишу тебе.

Давно миновало то время, когда я давала тебе уроки, и я смела ожидать от тебя больших успехов. К несчастью, многочисленные дела мои не позволяют уделить каждому должное внимание, но не для того ли учила тебя я, чтобы иметь опору в лице приспешницы своей первейшей.

Соображения твои представляются совсем незначительными. Мол трудно соблазнить слепца, мол в горе не похоть владеет человеком, а потребность в заботе. Всё это не заставит меня быть снисходительной.

Кто бы мешал тебе, например, потребовать, чтобы он стал твоим мужем, получив зрение? Неужели бы он посмел отказаться? Неужто бы он стал упрямиться в страхе перед тьмой?! Смертные глупы тьма временная, слепота телесная страшит их большей вечной тьмы!

Да, смертных слепцов так легко соблазнить ложным светом и зря ты боялась верности принципам, которая теперь доставляет много хлопот. Говорю тебе, что ты сама виновна в том, что он вспоминает о прошлом, о том, во что верил раньше.

Разве не знаешь, как приобщается человек ко всякому недостойному делу? Разве не многократно об этом тебе говорила я, пока ты ещё жила при мне? Разве не помнишь моих наставлений?