– Домой! Домой, окаянный! – кричали они, яростно таща его за собой.
– У меня нет дома, оставьте меня! Здесь мой дом, здесь мои братья! – кричал Иисус, указывая на людей.
– Домой! Домой! – кричали, смеясь, хозяева. Кто-то занес руку и метнул зажатый в ней камень, который слегка задел лоб Иисуса.
Пролилась первая кровь.
Двугорбый старик закричал:
– Смерть ему! Смерть! Это колдун, напускающий на нас чары! Он призывает огонь прийти и сжечь нас, и огонь придет!
– Смерть ему! Смерть! – раздалось отовсюду. Тут в дело вмешался Петр.
– Постыдитесь! – крикнул он. – Что он вам сделал? Он не виновен!
Какой-то детина бросился на Петра:
– Да ты, я вижу, вместе с ним, так, что ли? С этими словами детина схватил Петра за горло – за самое яблочко.
– Нет! Нет! Я не с ним! – завопил Петр, пытаясь высвободить горло от ручищи.
Три других ученика Иисуса растерялись. Иаков и Андрей все прикидывали свои силы, на глазах у Иоанна выступили слезы. Но тут Иуда растолкал толпу локтями, оторвал учителя от его разъяренных братьев и распутал веревку.
– Убирайтесь! – крикнул Иуда. – А не то будете иметь дело со мной. Прочь отсюда!
– Будешь распоряжаться в своих краях! – завизжал хромой Сим.
– Я буду распоряжаться всюду, куда только дотянутся мои руки, хромой!
Затем Иуда повернулся к четырем ученикам и крикнул:
– И не стыдно вам? Уже отреклись от него? Живее! Закроем его со всех сторон, чтобы никто к нему и пальцем не прикоснулся!
Четверо учеников устыдились. Не остались в стороне бедняки и оборванцы.
– И мы с вами, братья! – кричали они. – Разорвем их в клочья!
– И я с вами! – раздался свирепый голос. Филипп шел через толпу, раздвигая ее пастушьим посохом, и поигрывал им, сжимая в руке. – Я иду с вами!
– Привет, Филипп! – отозвался рыжебородый. – Иди к нам! Бедные и обездоленные, все сюда! Увидав, что беднота поднимает голову, хозяева осерчали. Сын Плотника явился морочить голову бедноте, ставить мировой порядок вверх дном – несет, видишь ли, новый закон! Смерть ему! Смерть!
Люди обозлились, ринулись друг на друга, кто с палицей, кто с ножом, кто с камнем. Старцы оставались сзади, подзадоривая своих пронзительными возгласами. Сторонники Иисуса закрепились за платанами, окружавшими площадь, часть из них ринулась в драку. Иисус стал между противниками, раскрыв объятия и восклицая: «Братья! Братья!» – но никто не слушал его. Люди яростно осыпали друг друга камнями, застонали первые раненые.
Из улочки выбежала какая-то женщина. Лицо ее было плотно закутано лиловым платком, так что были видны только половина рта, нос и большие черные глаза, полные слез.
– Во имя Бога, не убивайте его! – кричала она.
– Мария! Его мать! – послышались возгласы.
Но разве старцы пожалеют мать?! Ярость охватила их.
– Смерть ему! Смерть! – орали старцы. – Явился будоражить народ, поднимать бунт, делить наше добро между босяками и голодранцами! Смерть ему!
Схватка шла теперь грудь на грудь. Оба сына Иосифа со стонами катались по земле. Иаков схватил камень и разбил им головы. Иуда выхватил короткий кинжал и стал перед Иисусом, не давая никому приблизиться. Разгневанный из-за своих овец, Филипп с мрачным видом без разбору бил по головам пастушьим посохом.
– Во имя Бога! – снова раздался голос Марии. – Ведь он же больной, больной! Он не в своем уме, пощадите его!
Но голос ее утонул в общем шуме. Иуда схватил самого сильного из противников и приставил тому нож к горлу, но подоспевший Иисус сдержал его руку.
– Брат Иуда! – воскликнул Иисус. – Не надо крови! Не надо крови!
– Чего же тогда? Воды, что ли? – зло отозвался рыжебородый. – В руке у тебя секира, или ты забыл об этом? Пришел час!
Петр рассвирепел от полученных ударов, схватил огромный камень и бросился на старцев. Мария оказалась в самой гуще схватки. Она пробралась к сыну и схватила его за руку.
– Дитя мое, что с тобой? Как ты дошел до этого? Пошли домой! Помоешься, наденешь новую одежду, обуешь сандалии. Тебя ранили, сынок!
– У меня нет ни дома, ни матери, – ответил Иисус. – Кто ты?
Мать разразилась рыданиями, вонзила ногти в щеки и больше не проронила ни слова.
Петр метнул камень, который, упав, придавил ногу двугорбому старику – тот взвыл от боли, дотащился, ковыляя, до узеньких улочек и направился к дому раввина. Но тут появился и сам раввин, запыхавшийся от быстрой ходьбы. Он услышал шум, оторвался от Священных Писаний, в которые уткнулся носом, пытаясь извлечь из букв и слогов волю Божью, но, услыхав шум, взял свой посох священнослужителя и спешно направился взглянуть, что там происходит. Встретив по дороге нескольких раненых, он узнал обо всем. Раздвигая людей в стороны, раввин добрался до Сына Марии.
– Что здесь происходит, Иисусе? – строго спросил раввин. – Ты, говорят, несешь любовь? Такова, стало быть, эта твоя любовь? И не стыдно тебе?
Он обратился к людям:
– Расходитесь по домам, чада. Это мой племянник. Несчастный болен, вот уже многие годы болен. Не держите на него зла за то, что он сказал, – простите его. Не он, но некто другой говорит устами его.
– Бог! – сказал Иисус.