Последнее искушение Христа

— Не знаю, как называть тебя — Сын Марии, Сын Плотника или Сын Давидов? Не знаю даже, кто ты, но ты и сам того не знаешь. Мы оба должны узнать это, и обоим нам будет от этого легче, так больше продолжаться не может! Не смотри на других — они следуют за тобой, словно блеющие ягнята. Не смотри на женщин, которые умиленно взирают на тебя и заливаются слезами, — на то они и женщины: сердце у них есть, а ума нет, что с них взять? Мы с тобой должны узнать, кто ты и что за пламя жжет тебя — Бог Израиля или Демон? Так нужно. Нужно!

Иисус задрожал всем телом.

— Что мы должны делать, брат Иуда? Как мы узнаем это? Помоги мне.

— Я знаю как.

— Как же?

— Пойдем к Иоанну Крестителю, и он нам скажет. Иоанн возглашает: «Он идет! Он идет!» — и, как только увидит тебя, тут же поймет, ты это или не ты — Тот, который идет. Тогда и ты обретешь покой, и я буду знать, что делать.

Иисус погрузился в глубокое раздумье. Сколько раз мучительная тревога овладевала им и он падал ниц на землю, бился в припадке, пуская пену изо рта, а люди думали, что он одержим демоном, и в испуге спешили пройти мимо. Он же пребывал тогда на седьмом небе, разум его покидал темницу свою, устремлялся ввысь, стучался во врата Божьи и вопрошал: «Кто я? Для чего я рожден на свет? Что я должен делать для спасения мира? Какой путь самый краткий? Может быть, путь этот есть смерть моя?»

Он поднял голову и увидел Иуду, склонившегося над ним всем телом.

— Приляг рядом со мной, брат Иуда, — сказал Иисус. — Бог придет к нам и, словно сон, овладеет нами. А рано поутру мы с Его благословения отправимся в Иудею к пророку, и да свершится воля Божья! Я готов.

— И я готов, — сказал Иуда.

Они легли друг подле друга. Видно, оба очень устали, потому как сон тут же овладел ими, а на рассвете проснувшийся ранее других Андрей увидел, как они спят, обнявшись.

Солнечные лучи падали на озеро, мир блистал. Рыжебородый шел впереди, указуя путь, а следом шагал Иисус с двумя своими верными последователями — Иоанном и Андреем. Фома должен был еще распродать товар и потому задержался в селении.

«Верно говорит Сын Марии, — раскидывал мыслию лукавой хитрец. — Бедняки наедятся и напьются всласть в вечной жизни, как только откинут копыта, но до той поры что делать нам здесь, в мире земном? Пораскинь мозгами, злополучный Фома, а не то плохи твои дела. Чтобы не прогадать, положу-ка я себе в узел товары двух видов: сверху — так, для глаза людского, гребни да притирания, а внизу, на самом дне, для настоящих покупателей — Царство Небесное».

И, захихикав, он снова взвалил узел за спину, затрубил в рог и чуть свет принялся расхваливать своим пронзительным голоском на улочках Вифсаиды земные товары.

В Капернауме Петр и Иаков тоже поднялись на рассвете и принялись тащить вместе невод. Вскоре в сетях уже затрепетала блестевшая на солнце рыба. В другой раз оба рыбака пришли бы в восторг, почувствовав, как тяжел их невод, но сегодня они молчали, витая мыслями далеко. Молчали и оба бранили в душе то судьбу, привязавшую их с деда-прадеда к этому озеру, то собственный разум, который все измеряет да прикидывает, не позволяя сердцу вырваться на волю. «Да разве это жизнь?! — мысленно восклицали они. — Забрасывать сети, ловить рыбу, есть, спать, а на рассвете нового Божьего дня сызнова начинать все сначала, чтобы только прокормиться, и так все дни, все годы, всю жизнь напролет? Доколе?! Так вот и помрем?» Никогда прежде они не задумывались об этом, со спокойным сердцем безропотно следовали издревле проторенным путем — так жили их отцы, так жили их деды, на протяжении тысячелетий ведя борьбу с рыбой на том же самом озере. И в один прекрасный день умирали, сложив на груди одеревеневшие руки. На смену им приходили их дети и внуки, продолжая идти все тем же путем, все так же безропотно… И эти двое — Петр и Иаков — прекрасно жили вплоть до сегодняшнего дня, ни на что не жаловались, но теперь мир вдруг стал невмоготу тесен, они почувствовали неудовлетворенность и стали смотреть вдаль — туда, за озеро. Куда? Куда же? Они и сами того не знали, только чувствовали неудовлетворенность.

А тут, словно этой муки было им недостаточно, еще и проходящие мимо путники ежедневно приносили новые вести: то разбитые параличом начинают ходить, то к слепым возвращается зрение, то мертвые воскресают к жизни…

— Кто этот новый пророк? — спрашивали путники. — Ваши братья находятся рядом с ним — вы должны это знать. Правда ли, что он — не Сын Плотника из Назарета, а Сын Давидов?

Но они только пожимали плечами и снова склонялись над неводом, готовые разрыдаться, чтобы хоть так облегчить душу свою.

Однажды, когда путники были уже довольно далеко, Петр повернулся к своему товарищу и спросил:

— Ты веришь в эти чудеса, Иаков?

— Тащи невод да помалкивай! — ответил резкий на слово сын Зеведеев и широким рывком подтянул полную сеть.

И вот в тот день, на рассвете, проходивший мимо погонщик сказал: