— Пошли, братья! — сказал Петр и поднялся, потеряв уже терпение. — Он не придет!
— Я слышу, как он идет к нам… — робко прошептал Иоанн.
— Где же ты услыхал его, духопровидец? — спросил Иаков, — ему не нравилось, что брату являются призраки, и он тоже хотел уже возвратиться на озеро к своим лодкам. — Где ты услыхал его, скажи на милость?
— В сердце моем, — ответил младший брат. — Оно предвидит, оно предчувствует…
Иаков и Петр пожали плечами, но тут вмешался хозяин таверны.
— Парень прав, — сказал он. — Нечего пожимать плечами! Я слышал, будто Ноев Ковчег знаете что такое? Сердце человеческое! Там внутри пребывает Бог со своими созданиям. Все якобы захлебывается в воде и идет ко дну и только Ковчег плывет вместе со своим грузом. Ему все известно — да уж, не смейтесь! — ему все известно, сердцу человеческому!
Заиграли трубы, народ на улице раздался в стороны, поднялся крик. Ученики, словно ужаленные бросились к двери.
Прекрасные юноши левиты несли шитые золотом носилки, внутри которых возлежал, поглаживая бороду, облаченный в шелковые одежды, с лоснящимся от жира лицом, на котором отображалась прожитая беззаботно жизнь, с пальцами, унизанными золотыми перстнями, тучный вельможа.
— Каиафа! — сказал хозяин таверны. — Старый козел, первосвященник. Закройте носы, ребята, — рыба гниет с головы.
Он зажал нос и сплюнул:
— Снова направляется в свои сады нажраться, напиться, порезвиться со своими женщинами и мальчиками. Эх, да будь я Богом! Говорят, мир уже вист на волоске, так я бы оборвал этот волосок — да, клянусь вином! — оборвал бы его и катился бы мир к Дьяволу!
— Пошли отсюда! — снова сказал Петр. — Здесь для нас добром не кончится. Мое сердце тоже имеет уши и глаза и потому кричит мне: «Уходите! Уходите, злополучные!»
Сказав, что он услышал собственное сердце, он и вправду услышал его, испугался, вскочил, схватил из угла первый попавшийся посох. Все тоже вскочили и, видя испуг Петра, тоже перепугались.
— Если он придет, Симон, — ты ведь знаком с ним — скажи, что мы направились в Галилею, — дал поручение Петр.
— А платить кто будет? — обеспокоенно спросил хозяин таверны. — Головка, вино…
— Ты веришь в загробную жизнь, Симон Киренянин? — спросил Петр.
— Верю.
— Так вот, даю тебе слово, — а если хочешь, дам его тебе и в письменном виде, — там я тебе и заплачу.
Хозяин таверны почесал свою огромную голову.
— Как?! Разве ты не веришь в загробную жизнь?! — строго спросил Петр.
— Верю, Петр, верю. Но не настолько…
Глава 20
И тут среди этого разговора голубая тень упала на порог, и все сразу же отпрянули: Иисус стоял на пороге, с израненными ногами, в перепачканной грязью одежде, с неузнаваемо изменившимся лицом. Кто это? Ласковый Учитель или свирепый Креститель? Кручеными косами ниспадали на плечи его волосы, кожа выгорела на солнце и задубела, щеки запали, увеличившиеся глаза, казалось, занимали теперь все лицо, а правая рука была с силой сжата в кулак. Точь-в-точь таким был кулак Крестителя, такими были его волосы, щеки, глаза. Ученики молча уставились на него, разинув рты. Казалось, двое их соединились в одном теле.
«Это он убил Крестителя, — подумал Иуда и посторонился, уступая дорогу взволнованному пришельцу. — Он. Он».
Иуда наблюдал, как Иисус переступил через порог, как смерил строгим взглядом каждого, как закусил губу…
«Все забрал у него, все… — подумал Иуда. — Взял его тело. Но взял ли его душу и его гневное слово? Сейчас он отверзнет уста, и мы узнаем это…»
Некоторое время все молчали. Даже воздух в таверне стал другим. Хозяин забился в угол и, широко раскрыв глаза, смотрел на Иисуса. А тот медленно шел вперед, закусив губу, со вздувшимися на висках жилами. И вдруг раздался хриплый, гневный голос, повергший учеников в трепет: это был не его голос, но голос грозного пророка Крестителя:
— Уходить собрались?
Никто не ответил. Каждый старался спрятаться за спину другого.
— Уходить собрались? — снова грозно спросил Иисус. — Отвечай, Петр!
— Учитель, — сказал тот голосом, в котором была растерянность, — Учитель, Иоанн услыхал в сердце своем твои шаги, и мы собрались уже выйти тебе навстречу…
Иисус нахмурил брови. Горечь и гнев охватили его, но он нашел в себе силы совладать с ними.
— Пошли, — сказал Иисус и повернулся к двери. И тут он увидел Иуду, который стоял в стороне и смотрел на него своими жестокими голубыми глазами.
— Ты тоже с нами, Иуда? — спросил Иисус.
— Я не оставлю тебя, ты же знаешь. До самой смерти.
— Этого мало. Слышишь? Мало! И после смерти тоже. Пошли.
Из-за бочек выскочил забившийся туда хозяин таверны.
— Всего хорошего, ребята! — воскликнул он. — Хорошо, что все прояснилось! Счастливого пути, галилеяне! Как попадете в Рай — чего вам от души желаю! — не забудьте про вино, которым я вас потчевал! И про головку!
— Даю тебе слово, — ответил Петр с серьезным выражением лица, на котором было огорчение.