Читаем Последнее искушение Христа полностью

Девушки с поклоном приветствовали его, после чего он также прошел внутрь. За ним показался третий старец — слепой, приземистый, с тучными телесами. Он ощупывал дорогу посохом, который заменял ему глаза и безошибочно направлял его стопы. Это был добродушный весельчак. Когда приходилось вершить суд над односельчанами, сердце не позволяло ему причинить боль кому бы то ни было. «Я не Бог, — говорил он. — Судящий сам будет судим, и потому помиритесь, друзья мои, чтобы мне не пришлось страдать из-за вас на том свете!» Случалось, он платил из собственного кошеля, случалось, сам отправлялся в тюрьму, чтобы спасти виновного. Одни считали его сумасшедшим, другие — святым, а почтенный Мельхиседек видеть его не мог, но что поделаешь — это был самый состоятельный хозяин во всем селении и потомок жреческого рода Аарона.

— Марфа, — сказал Мельхиседек, посох которого касался потолочных балок, — Марфа, кто этот чужак, пришедший в наше селение?

Иисус поднялся из угла, где он неприметно сидел у пылающего очага.

— Так это ты? — спросил старец, смерив его взглядом с головы до ног.

— Я, — ответил Иисус. — Я из Назарета.

— Стало быть, галилеянин? — язвительно прошамкал второй старец. — Писания гласят, что из Назарета не бывает ничего путного.

— Будь с ним поласковей, почтенный Самуил, — сразу же вмешался слепой. — Правда, галилеяне глуповаты, пустозвоны и не умеют себя вести как следует, но они добрые люди. И наш сегодняшний гость тоже добрый человек. Я понял это по его голосу.

Он повернулся к Иисусу и сказал:

— Добро пожаловать, сынок.

— Ты коробейник? — спросил почтенный Мельхиседек. — Что ты продаешь?

Пока старцы говорили, в открытую дверь вошли сельские богачи, добрые хозяева. Узнав, что в селение пришел гость, они принарядились и отправились приветствовать его, узнать, откуда он, послушать, что говорит, и за разговором скоротать время. Итак, они вошли и опустились на колени позади трех старцев.

— Ничего не продаю, — ответил Иисус. — В моих краях я был плотником, но затем оставил работу, ушел из материнского дома и живу, повинуясь Богу.

— Ты хорошо сделал, сынок, избавившись от людей. Только имей в виду, злополучный, — ты связался с недобрым дьяволом — с Богом. От него-то как избавишься? — сказал слепой и засмеялся.

Услыхав эти слова, почтенный Мельхиседек вскипел от злости, но промолчал.

— Ты что ж это — монах? — издевательски прошипел второй старец. — Стало быть, ты тоже левит, зилот, лжепророк?

— Нет. Нет, старче, — печально ответил Иисус. — Нет. Нет.

— Так кто же ты тогда?

Тут вошли женщины, принарядившиеся, чтобы и на гостя посмотреть, и себя показать. Каков он? Старый? Молодой? Красивый? Что продает? А может, чего доброго, это жених объявился у засидевшихся в девах Марфы и Марии? Пора уже, чтобы их приласкал мужчина, а то с ума свихнутся, бедняжки. Пойдем, поглядим. Они принарядились, пришли и стали в ряд за мужчинами.

— Так кто же ты? — снова спросил язвительный старец. Иисус вытянул ладони к огню. Неожиданно его охватил озноб. Одежда на нем все еще была влажной и испускала пар. Некоторое время он молчал. «Благословенно да будет мгновение сие, — подумал он. — Заговорю, открою этим мужчинам и женщинам, пропадающим среди тщетной суеты, слово, доверенное мне Богом, и разбужу спящего в них Бога. Что я продаю? «Царство Небесное, — отвечу я им, — спасение души и жизнь вечную». Так пусть же отдадут все, что имеют и чего не имеют, чтобы обрести эту Великую Жемчужину».

Бросив быстрый взгляд, он разглядел в свете светильника и в отблесках огня окружавшие его лица — хищные, лукавые, огрубевшие от ничтожных, пожирающих человека тревог, покрывшиеся морщинами от страха. Ему стало жаль эти лица. Он попытался встать и заговорить, но невероятно устал в тот вечер после многих ночей, которые провел вне человеческого жилья, не давая голове отдохнуть на подушке. Его клонило в сон. Он прислонился к закопченной стене и закрыл глаза.

— Он выбился из сил, — отважилась тогда сказать Мария, умоляюще посмотрев на старцев. — Он выбился из сил, старейшины, не мучайте его…

— Верно! — прорычал Мельхиседек и оперся о посох, собираясь встать и уйти. — Верно говоришь, Мария. Мы разговариваем с ним так, словно собрались судить его, забывая при этом, — это ты забываешь, почтенный Самуил, — обратился он к второму старцу, — что ангелы часто спускаются на землю в образе нищих — в жалком рубище, босые, без посоха, без мешка, как этот вот. Поэтому не следует забываться и обращаться с гостем надо так, как если бы он был ангелом. Этого требует благоразумие.

— Этого же требует сумасбродство, — снова, посмеиваясь, заметил слепой. — Вот и я говорю: не только в госте, но и в каждом человеке следует видеть ангела. Да! В том числе и в почтенном Самуиле!

Злюка вскипел от гнева и уже открыл было рот, но сдержался. «Этот негодный слепец богат, — подумал он. — Не исключено, что когда-нибудь придется обратиться к нему за помощью, так что лучше притвориться глухим. Вот что говорит благоразумие».

Перейти на страницу:

Похожие книги