Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму

– Нет.

Раздался странный звук, словно кто-то во тьме наступил на хрупкую яичную скорлупу.

– Глупая потаскуха. Как ты могла поверить, что справилась со мной так запросто?

Суккубка, до этого моменты бывшая прекраснейшим из существ, ахнула и ухватилась за пробитое место, черным провалом обозначившееся на коже. Но Тристан не ограничился одним ранением. Рванув нож вверх, он провел на теле женщины длинную черную полосу, все с тем же отвратительным хрустящим звуком, и из-под ножа его посыпались тараканы, личинки, труха, словно он старое мусорное ведро вспорол.

– Давай, покажи свое личико, красотка!

Чары схлынули, от возбуждения больше не стучало в висках. Тристан вздохнул смелее, переживая последние мгновения наваждения, и недрогнувшей рукой начертил на лбу суккубки знак благословения. Все равно что вкатил пулю в ее череп. Она закричала, извиваясь на его ноже, вцепилась в его руку, но он держал ее голову, как огромное яблоко в ладони, и меж пальцев его шел дым.

Нож, добравшись до подбородка бьющейся женщины, с легким звоном вспорол пополам суккубке лицо, чиркнул по лбу, расколов его белизну надвое, и соблазнительная оболочка раскрылась, крошась, а из нее под ноги Тристану свалилось омерзительное, уродливое, жирное существо.

– О, нет, – с разочарованием протянул Тристан, топча тараканов, разбегающихся в разные стороны.– Что? Вот это чудовище послали меня соблазнять?! Полный мешок тухлятины и нечисти… Никакого уважения…

Суккубка была стара. Стара так, что ее череп был почти лыс, лицо полностью состояло из морщин, а ноги не держали ее дебелую тушу. Лишившись соблазнительной магической оболочки, она не могла даже более-менее быстро двигаться.

Скрипя что-то себе под нос старческим голосом, она тяжело, надсадно дышала, зло поглядывая на Тристана маленькими заплывшими глазками.

– Сильный, – проскрипела она с ненавистью. – До чего сильный!

***

В доме стало светло, солнце несмело заглянуло в окна, и испуганно отступила, убрала свои влажные щупальца тьма, перестала нашептывать соблазнительные непристойности в уши.

Свет блеснул на светлых пуговицах в два ряда на черном пальто Тристана, блеснул на его белоснежных волосах и отразился в алых одержимых глазах.

На захламленном полу, на котором еле ворочалось нелепое старое существо, стала видна нацарапанная наскоро пентаграмма и чуть поодаль – мертвый человек. Хорошо, даже элегантно одетый. Вероятно, рассчитывал на лучшее свидание в своей жизни…

Молодой, с широко раскрытыми глазами, улыбающийся. Он умер счастливым – хоть этим можно было утешиться.

Тристан глянул на него мельком, испытав жгучую досаду. Юноша был альбиносом, таким же, как сам Тристан, и погиб, разумеется, по ошибке.

– Гнилая колода, – выругался инквизитор, подопнув кусок какого-то хлама, из которого в разные стороны поползли тараканы и тошнотворные личинки. – Вижу, и мозг твой прогнил совершенно, если ты приняла этого человека за меня и решила, что со мной так легко справиться. Он ведь даже не сопротивлялся, так? могла бы догадаться и не убивать.

– Как отказаться то сладости погубить чью-то душу, – рассмеялась суккубка.

Инквизитор присел перед чудовищем, безо всякого почтения ухватил ее за редкие волосы и поднял к себе ее уродливое лицо. На миг их взгляды встретились, его – спокойный и почти безразличный, и ее – яростный, ненавидящий, – и она взвыла, скрежеща зубами так, что они крошились, не выдерживая ее ярости.

– Тщеславие, – протянул Тристан, брезгливо оттолкнув от себя суккубку и торопливо поднявшись. – Веруя в себя, надо не переставать верить и в противника. Не нужно недооценить врага.

– Точно подметил, блондинчик, – издевательски проскрипела старуха, подтягивая толстое рыхлое тело на руках. Кажется, ее ноги отказали давным-давно и просто не слушались ее, а вот руки, плечи были крепкими, массивными. Она, видимо, давно уже передвигалась с их помощью. Но это не делало ее менее опасной.

Тристан едва успел отпрыгнуть, когда старое чудовище, толкнувшись руками, вдруг прыгнуло вперед, разинув зубастую пасть, метя явно в ноги инквизитора. Но она промахнулась; и со всего размаха, разбивая в кровь лицо, она врезалась в пол так, что щепки в разные стороны полетели. Вместо лодыжки Тристана чудовище впилось острыми, торчащими вперед зубами в доски, кроша старое дерево.

– Вкусно? – издевательски поинтересовался Тристан, глядя, как разъяренное чудовище отплевывается от заноз, впившихся в ее язык.

– Я тебе кишки выпущу и на кулак их намотаю, щенок!

Старое чудовище, кое-как выплюнув щепки, забормотало какие-то заклятья, ее грязные обломанные когти шустро заскребли по полу, вычерчивая символы, тут же наливающиеся кровавым светом.

Тени в углах сгустились, застонали тоскливыми голосами, и оттуда на Тристана поползли, изломанные и измученные, грешники.

– Взять этого мерзавца! – проскрипела старуха, жестом руки направляя свое жуткое воинство на Тристана. – Ты слишком зажился на этом свете, святоша!

– Ну, попробуй, возьми меня, старая колода…