После Второго Солнца

И вот он, очередной месяц предвещавший самый трудный период в жизни людей, живших после Второго Солнца. Начало долгой зимы. Начало холодов, которые в прямом смысле убивали людей, не нашедших себе убежище на этот период. Владу уже доводилось ощущать ужас зимы, находясь в шахте, когда земля промерзает настолько, что ее невозможно было расколоть инструментом, не говоря уже о самом проживании под землей. Их вывели во двор, который был окружен трехметровым решетчатым забором и закрыт тряпками для дезориентации рабов на местности. Единственное, что удавалось увидеть рабам, так это пару соседних многоэтажных зданий, и смотровую вышку на фоне темно – серого неба, которое оставалось таким круглый год. По причине этого вечного «полумрака», большинство людей с трудом различали яркие цвета, и это было вполне объяснимо, так как Солнца уже никто не видел несколько десятилетий, если не больше. И в этот день, выстраиваясь во дворе, Влад начал ощущать холодный воздух и легкий снег, который моментально таял, практически не долетая до земли, оставаясь мокрыми каплями на коже. Наблюдая привычную картину постановки рабов во дворе, Влад пытался вспомнить, сколько времени он провел в заточении. Стараясь не отвлекаться от команд бригадиров, раб вновь поддался гнетущему его нутро, ощущению. Ощущению бесконечности, из которой нельзя было выбраться, ведь изо дня в день, месяц за месяцем продолжалось одно и то же, и он уже постепенно начинал забывать, что происходило с ним до того, как он попал в рабство. Все время он жил с чувством пугающей его неопределенности, так как не мог выяснить, что произошло с его близкими. И из-за этого он постоянно куда-то торопился, тем самым добросовестно выполняя поставленную ему трудовую задачу, потому что его размышления не оставляли ему сил и времени, чтобы подумать об усталости. Углубившись в свои мрачные думы, Влад и не заметил, как его команда выдвинулась вперед, а он остался один посреди большой группы рабов – монтажников линий электропередач. Он бы и дальше продолжил стоять в этой толпе, если бы его случайно не толкнули. Завертев головой по сторонам, молодой человек успел заметить удаляющихся к перрону, рудокопов. Не упуская из виду группу из пяти товарищей в сопровождении трех вооруженных цеховиков, он приближался к ним. Но едва успев пристроиться к отряду, дабы не получить наказание за то что отстал, Влад ощутил сильную тупую боль в голени, от чего был вынужден споткнуться и упасть лицом в сырую холодную землю. Приподнявшись на четвереньки, он заметил в последний момент, что над ним кто-то стоял и в дальнейшем ощутил сильный удар сапогом по животу, из-за чего он перевалился на спину, и, стиснув зубы от боли, схватился за правый бок. Времени на то, чтобы переждать боль не было, даже не было времени подумать об этом, так как следующий удар тяжелого кирзового сапога пришелся бы по ребрам, если бы он не держался за них руками в приступе боли. Осмелившись поднять глаза вверх, Влад заметил над собой бригадира шахты, которого звали Арсений. Это был коренастый широкий мужчина средних лет с блестяще выбритой головой и широкой челюстью, которая была покрыта густой светлой щетиной. Широко расставленные, большие серые глаза, звериным взглядом вцепились в раба, который был с головы до пят покрыт липкой черной грязью. Бригадир был облачен в длинную военную шинель, модель которого была изготовлена с незапамятных времен. Темно-зеленая, длинная ткань, была украшена золотистыми пуговицами в два ряда, а ширину плеч подчеркивали погоны на застежках. Увернувшись от очередного удара ногой, Влад, как и бригадир, замер. Все его предыдущие размышления и страдания вмиг улетучились облачком пара, выдыхаемым на холоде. В этот момент хотелось только одного, вцепиться зубами в горло бригадира, и не отпускать до тех пор, пока он не испустит дух. И причиной этому служило далеко не избиение в данный момент. Влад попытался до конца раскрыть рот, но из-за повреждения челюсти он не смог этого сделать. В этот же момент, его дважды сломанный нос заболел той самой болью в момент перелома, все ожоги раздались сильным жжением, равно как и нестерпимая ноющая боль в костях, к чему был причастен только этот человек и никто иной. В этот момент, Влад перестал что-либо слышать, воспринимая только неразборчивый шум чьих-то голосов, так как ледяным бездушным взглядом смотрел в глаза ненавистному человеку. В этот момент он ощутил, что вся его жизнь посвящена только одному, а именно ответу бригадиру за все поступки, за всю боль, за всех друзей раба, которых сейчас уже нет, и чьи голоса он уже не услышит никогда. Понимая, что он вот-вот сейчас потеряет сознание от нехватки воздуха, Влад уже не мог себя остановить, но и подняться он тоже не мог. Эти секунды, которые он провел на холодной земле, показались ему часами, но на этом трудном моменте все оборвалось. По голове пришелся глухой удар чем-то тяжелым, и в глазах Влада раздалась вспышка, после которой последовала темнота и все звуки прекратились. Широко раскрыв глаза, он окончательно пришел в себя и понял, что его ударили прикладом по затылку, о чем свидетельствовала тянущая головная боль в травмированной области и ощущение тошноты. Металлический звон удара вагонеток в момент сцепления друг с другом раздался острой болью в висках, шум дизельного двигателя при стартовом запуске дрезины оглушал, а затем Влад постепенно перестал обращать на это внимание. Три сцепленные между собой вагонетки катились вслед за ведущей дрезиной, что медленно набирала ход на рельсовом пути, установленном в паре метров над землей. Влад, Андрей и Иван сидели в последней вагонетке, пристегнутые наручниками к седушкам. Станция, с которой дрезина отправлялась к шахте, с каждой секундой отдалялась по мере ускорения состава. Ветхие сваи из прогнившей древесины, установленные еще задолго до Второго Солнца и на которых пролегало железнодорожное полотно, со скрипом плавно шатались под натиском полуторатонного состава. Однако еще ни одного несчастного случая на памяти раба не было. Когда перрон и высокие стены Цеха остались далеко позади, состав набрал максимальную скорость и покинул низину, в которой располагался комплекс. Кругом было бескрайнее грязное поле, отчаянно усыпаемое серыми снежинками, которые таяли, едва коснувшись земли. Спустя какое-то время, железная дорога стала упираться в холм и превратилась из высотной, в наземную. Сразу же состав сбавил ход и стал двигаться медленнее, со скоростью быстрого человеческого шага. Вдоль всего наземного железнодорожного пути был установлен частокол из металлических труб, врытых глубоко в землю, и залитых бетоном. Некогда блестящие трубы сейчас были в запекшейся крови от острия до основания, а возле них валялось тряпье в окружении гнилого месива из костей и плоти. Все члены экипажа сразу же позакрывали лица, дабы прекратить вдыхание омерзительного тошнотворного запаха, который сопровождал состав на всем отрезке этого пути. Посмотрев в сторону, Влад заметил, что внизу, недалеко от железной дороги, шла погоня. Темно – красная металлическая коробка на колесах, разрыхляя грязь под собой и разбрасывая ее в стороны, мчалась вслед за группой из четырех человек. Они не обращали внимания на то, что их почти нагнал автомобиль дозорных из Цеха. Людей было четверо и все они очень медленно брели по сырой почве поодаль друг от друга, будто и не были знакомы и вовсе не собирались объединяться, чтобы дать отпор преследователям. Пока состав шел на медленном ходу среди частокола, Влад успел узреть неприятную картину. Машина цеховиков остановилась в нескольких шагах от медленно идущих людей и стрелок, находящийся в пулеметном гнезде, дал короткую очередь по одному из бедолаг, после которой, тому разорвало правую часть торса, и он, даже не обернувшись, стоял уже мертвым, свесив голову вниз. У Влада защемило в душе от очередной сцены бессмысленной жестокости, и он вновь испытал сострадание, так как никогда не разделял такого отношения человека к своим собратьям, к тому же в такое трудное время, когда каждая горстка уцелевших людей должна была держаться как можно ближе друг к другу. Продолжая наблюдать, Влад отбросил прочь все свои переживания, потому что увидел, что разорванный бедолага, тело которого до сих пор стояло в поле, развернулся на месте, и медленными шагами, волоча ноги по земле, стремительно направился к машине. За это он был окончательно уничтожен пулеметной очередью в верхнюю часть уцелевшего торса. В эту секунду по полю разлетались черные ошметки и желтые кости. Эта казнь происходила настолько быстро, что раб не успел заметить, как товарищи разорванного человека обернулись к машине, и направились быстрым шагом к врагу. Один из них даже перешел на бег, но не дойдя буквально трех шагов до броневика, тут же был скошен все тем же орудием. Та же участь постигла и остальных двоих. Было видно, как стрелок радостно размахивал руками, после чего постучал кулаком по крыше и машина начала разворачиваться на останках убитых в сторону Цеха. И тут Влад понял, что убитые были не беглецами из Цеха, а всего лишь основной проблемой людей выживающих в этом жестоком мире. Некрофагисты, так их называли люди, которым довелось столкнуться с этой проблемой. Бывшие когда-то людьми, тела, теряли разум и обращались в тех, кто стремился поглотить все то, что состоит из плоти, будь то полевая мышь или человек. Никто точно не знал, откуда они взялись и как ими становятся. Некрофагисты утратили абсолютно все, что было присуще человеку, и имели только пищевой инстинкт. Не чувствуя ничего кроме голода, эти тела, скитались всюду и употребляли в пищу всех, кто не мог дать отпор или скрыться. Не было важно, стая или один некрофагист, в любом случае они представляли серьезную проблему разумному человеку, стараясь догнать его, схватить и вцепиться мощными челюстями, дабы утолить свой вечный голод. Но Влад знал об этом ужасе не понаслышке. Свое детство, юношество, да и всю жизнь в целом, он провел в постоянной борьбе с некрофагистами. Как только он научился ходить, он был вынужден вместе с матерью и братом убегать от этих существ, а как только начал обретать физические силы в подростковом возрасте, то иной раз приходилось собственноручно справляться с ними, да и то, если некрофагист был очень слабым и медленным. Конечно, в начале борьбы не обходилось без травм и множество раз, его цепляли ногтями и зубами, но молодой человек так и не позволил нанести себе серьезных увечий, а всего лишь отделывался синяками и глубокими царапинами, которые очень медленно заживали.