После «Структуры научных революций»

Прежде чем перейти к их рассмотрению, полезно высказать одно общее замечание. Изложенные выше ошибочные интерпретации принадлежат только философам – той группе, которая уже знакома с тем, что я хотел высказать в отрывках, подобных приведенному выше. В отличие от менее осведомленных читателей представители этой группы иногда предполагают, что я намеревался сказать больше того, что сказал. Поэтому остановлюсь на том, что же в действительности я хотел сказать.

Вот моя позиция. В спорах по поводу выбора теории ни одна из сторон не имеет аргументов, похожих на доказательство в логике или в формальной математике. В последней и посылы, и правила вывода устанавливаются заранее. Если возникают расхождения по поводу заключений, стороны могут шаг за шагом проверить всю цепь своих рассуждений. В конце концов кто-то будет вынужден согласиться с тем, что какой-то пункт в его рассуждениях содержал ошибку, возникшую вследствие нарушения или неверного применения установленного правила. После этого он будет вынужден согласиться с доказательством своего оппонента.

Только в том случае, если обнаруживается, что они расходятся относительно значения или применимости установленного правила и что их предварительное согласие не может служить достаточной основой для доказательства, их спор начинает напоминать то, что обычно происходит в науке.

Все это не говорит о том, будто наука не пользуется логикой (и математикой) в своей аргументации, включая ту, которая направлена на убеждение коллег отказаться от одной теории и принять другую. Я был ошеломлен попыткой сэра Карла убедить меня в том, будто я противоречу сам себе, когда прибегаю к логическим аргументам [127] . Точнее было бы сказать, я не ожидаю, что только вследствие того, что мои аргументы являются логическими, они должны быть убедительными. Сэр Карл подчеркивает справедливость моего, а не своего тезиса, когда описывает мои аргументы как логические, но ошибочные, а затем пытается найти ошибку или продемонстрировать ее логический характер. Он хочет сказать, что, хотя мои аргументы логические, он не согласен с моим выводом. Наше расхождение должно касаться посылок или способа их использования, а это обычная ситуация, когда ученые спорят по поводу выбора теории. Когда это случается, они обращаются к убеждению как к предварительному условию доказательства.

Говоря об убеждении как ресурсе ученого, я вовсе не хочу сказать, что не существует хороших оснований для предпочтения одной теории другой [128] . Я отнюдь не считаю, будто «принятие новой научной теории обусловлено интуицией или мистическими соображениями и предоставляет материал скорее для психологического описания, чем для логической и методологической систематизации» [129] . Напротив, глава из «Структуры научных революций», откуда я процитировал текст, очевидным образом отрицает, «что новая парадигма побеждает в конечном счете благодаря некоторым эстетическим и мистическим соображениям», а предшествующие страницы содержат некоторую предварительную классификацию здравых оснований для выбора теории [130] . Кроме того, эти основания в точности соответствуют стандартам философии науки: точность, область применения, простота, плодотворность и т. п. Для науки жизненно важно, что ученые обучаются ценить эти характеристики и имеют перед глазами примеры, иллюстрирующие их применение на практике. Если бы они не придерживались ценностей подобного рода, то их дисциплины развивались бы совершенно иначе. Можно заметить, например, что периоды, когда история искусства была историей прогресса, были также теми периодами, когда художники стремились к точности воспроизведения. С отказом художников от этой ценности характер развития искусства принципиально изменился, хотя развитие продолжалось [131] .

Таким образом, я не отрицаю ни существования серьезных оснований, ни того, что эти основания принадлежат к обычно описываемому виду. Однако я продолжаю настаивать, что такие основания задают ценности, используемые при выборе, а не правила выбора. В одной и той же ситуации ученые, принимающие одни и те же ценности, могут расходиться в своем выборе.

Здесь следует учитывать два важных фактора. Во-первых, разные ценности, хотя все они задают равно серьезные основания, во многих конкретных ситуациях приводят к разным заключениям и расхождениям в выборе. В таких случаях конфликта ценностей (например, одна теория проще, зато другая – точнее) решающую роль в индивидуальном выборе играет то, какой вес приписывают разным ценностям те или иные индивиды. Еще важнее то, что хотя все ученые принимают эти ценности, они используют их по-разному.

Простота, область применения, плодотворность и даже точность разными людьми могут оцениваться по-разному (хотя это не означает, что они оцениваются произвольно). Опять-таки ученые могут расходиться в своих заключениях, не нарушая при этом каких-либо принятых правил.