После ссоры

Такое чувство, что прошло уже несколько часов. Я успела принять душ, навести порядок на кухне и прочитать пятьдесят страниц «Моби Дика» – хотя эта книга меня сейчас вообще не интересует. Большую часть времени я провожу в мыслях о том, как он будет себя вести и что скажет, когда придет. Он не хочет, чтобы я уходила, а это уже хорошо. Верно? Надеюсь, что да. Воспоминания о прошлой ночи очень туманны, но основные моменты ничуть не забылись.

Я слышу щелчок замка и тут же замираю. Все слова, которые я собиралась сказать ему, вылетают из головы. Кладу книгу на стол и сажусь на диван.

Хардин заходит в комнату: на нем серая толстовка и непременные черные джинсы. Обычно он не выходит из дома в одежде других цветов, кроме черного и иногда белого, так что это новое сочетание кажется странным. Однако в этой толстовке он почему-то выглядит моложе. Волосы взъерошены и не падают на лоб, а под глазами красуются черные круги. В руке у него лампа – не точно такая, как разбитая им прошлой ночью, но очень похожая.

– Привет, – говорит он и проводит языком по нижней губе, а потом зажимает зубами кольцо.

– Привет, – бормочу я в ответ.

– Как… как спалось? – спрашивает он.

Он идет на кухню, и я поднимаюсь с дивана.

– Нормально… – вру я.

– Это хорошо.

Очень заметно, как осторожно мы оба говорим, опасаясь выпалить что-нибудь не то. Он останавливается у столешницы, а я подхожу к холодильнику.

– Я, э-э… я купил новую лампу. – Он показывает свою покупку и ставит ее на стол.

– Красивая. – Я чувствую тревогу, ужасную тревогу.

– У них не было такой же, но они… – начинает он.

– Прости меня, – перебиваю его я.

– И ты меня, Тесса.

– Вечер должен был пройти совсем по-другому, – говорю я и опускаю глаза.

– Это еще слабо сказано.

– Ночь выдалась просто ужасной. Я должна была дать тебе все объяснить, а не кидаться кого-то целовать. Это было глупо, я вела себя как ребенок.

– Действительно глупо. Мне нечего было бы объяснять, если бы ты мне доверяла и не делала бы поспешных выводов.

Он опирается локтями на стол, а я ковыряю ногти, стараясь их не сломать.

– Я знаю. Прости меня.

– Я услышал тебя в предыдущие десять раз, Тесс.

– Ты простишь меня? Ты хотел выставить меня за дверь.

– Я такого не говорил. – Он пожимает плечами. – Я сказал, что все отношения когда-нибудь портятся.

Я так надеялась, что он не вспомнит, о чем говорил ночью. Он практически заявил мне, что брак только для дураков и что ему лучше оставаться в одиночестве.

– Что ты сказал?

– Только это.

– Что это? Я думала…

Я не знаю, что сказать. Я думала, что он купил новую лампу в попытке извиниться, что утром он будет вести себя совсем по-другому.

– Что ты думала?

– Думала, ты не хочешь, чтобы я уходила, потому что нам надо все обсудить.

– Мы и так это обсуждаем.

В горле у меня появляется комок.

– Значит, все, ты больше не хочешь быть со мной?

– Я сказал совсем другое. Иди сюда, – говорит он, протягивая ко мне руки.

Я молча прохожу через нашу маленькую кухню и становлюсь ближе к нему. Он не выдерживает и притягивает меня к себе, обхватывая руками мою талию. Я кладу голову ему на грудь: его толстовка все еще холодная после того, как он побывал снаружи на морозе.

– Мне так не хватало тебя, – говорит он, уткнувшись мне в волосы.

– Я никуда не уходила, – отвечаю я.

Он обнимает меня еще крепче.

– Уходила. Когда ты поцеловала того парня, этого было достаточно – я почувствовал, что потерял тебя. Я не мог вынести этого ни на секунду.

– Ты не потерял меня, Хардин. Это была ошибка.

– Прошу… – начинает он, но замолкает. – Не делай этого больше. Я серьезно.

– Не буду, – уверяю я его.

– Ты притащила сюда Зеда.

– Только потому, что ты оставил меня там одну и мне надо было как-то добраться домой, – напоминаю я.

Во время этого разговора мы не смотрим друг на друга, и я хочу, чтобы он пока не заставлял меня поднимать глаза. Я чувствую себя смелее… ну, немного смелее, когда он не пронзает меня взглядом.

– Надо было позвонить мне.

Я продолжаю смотреть в сторону.

– Мой телефон остался у тебя. Я ждала снаружи у общежития, думала, ты вернешься, – говорю я.

Он осторожно разрывает наши объятия и поднимает мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Он выглядит таким усталым. Я, наверное, тоже.

– Может, я неважно справляюсь со своим гневом, но я не знал, что мне делать. – Его взгляд настолько пристальный, что я отворачиваюсь и опускаю глаза в пол.

– Он тебе нравится? – дрожащим голосом спрашивает Хардин, снова стараясь поймать мой взгляд.

Что? Он это серьезно?

– Хардин…

– Ответь мне.

– Не так, как ты думаешь.

– И как это понимать? – Не могу определить, злится Хардин или волнуется. Может, и то и другое.

– Он нравится мне как друг.

– И только? – Его голос звучит умоляюще, он желает услышать, что мне дорог только он один.

Я беру в ладони его лицо.

– И только. Я люблю тебя, и только тебя. Я знаю, что совершила ужасную глупость, но это случилось лишь из-за моего гнева – и алкоголя. Это вовсе не значит, что мне нравится кто-то другой.

– Почему тогда именно с ним ты приехала домой?

– Потому что только он предложил меня подвезти.

Затем я задаю вопрос, о котором тут же жалею: