После навсегда (СИ)

- Дальше я хотела бы рассказать тебе о вечном, - продолжила Катарина, отдав-таки дань местным поварам, сделав в разговоре большую паузу. В голове у неё самой гудело, а что творится у мальчишки? - Как думаешь, что можно отнести в категорию 'вечное'?

- Любовь? - неуверенно нахмурился Хуан. Неуверенно потому, что ответ достаточно стандартный, а мать почти всегда доказывала ему, что стандартные вещи не есть истина. Обычно бывает как раз наоборот.

Ну, так было и в этот раз - мама отрицательно замотала головой.

- Любовь приходит и уходит. Не всегда, разумеется. У меня перед глазами масса примеров, когда люди несут своё чувство до гробовой доски, но это скорее исключения из общего правила, хотя и очень распространённые, нередкие исключения.

Нет, сынок. По-настоящему вечными можно назвать всего несколько вещей. Человеческая глупость, человеческая тупость и человеческая самонадеянность. Загнул пальцы? А теперь завихри планшетку и запиши эти три слова себе на память, и вызубри. Выучи наизусть. Потому, что вся власть твоего отца, прошедшего путь от простолюдина, до самого сильного в мире правителя, была построена только на этих вот... Вечных человеческих слабостях.

Разумеется, в глазах Хуана плескался океан непонимания. Она улыбнулась и углубилась.

- Ну, вот тебе пример. Из ярких естественно, ибо повторюсь, более мелкие примеры были перед глазами каждый день. Вся моя специфика работы на Земле свелась к рутинному конвейеру, деланию раз за разом одних и тех же действий, манипуляций, меняя лишь географические широты пребывания. Меня, психолога широкого профиля, конёк которого - особые, специальные задачи! А я вкалывала как на конвейере, раз за разом 'разводя' местное криминальное быдло по одной и той же накатанной схеме. Ибо люди принципиально отказывались меняться, даже глазами видя, что мы творили с их предшественниками.

Итак, следующим ярким примером стали баски.

- Баски? Кто это? - Хуан нахмурился, пытаясь что-то вспомнить. Слышал, но этот пример почему-то популярностью среди 'доброжелателей' Хуана-старшего не пользовался.

- Народность в Испании, - пояснила она. - Они видели распад римской империи, и всего, что было после неё. И, думаю, существовали задолго до. И потому к любой верховной власти на своей территории относились соответствующе - с пренебрежением. Государства приходят и уходят, а они остаются.

Бог им судья, и мы их трогать тоже не стремились. Хуан на тот момент стал диктатором, у нас уже была своя армия, своя полиция, своё ополчение, мы начали массово нагибать олигархов, вначале иностранных, а после и венерианских, переходя ко второму этапу Плана...

- Плана? - зацепился за слово Хуан. Катарина отмахнулась.

- Об этом позже. Сейчас пока об одном глупом народе. От которого требовалось немного -внешняя иллюзия подчинения и выполнение ряда базовых законов, правил, по которым живёт континент.

Но они начали шкодить. Требовать больше, чем им можно было безболезненно дать. А это первый из вечных пороков - глупость. Они ЗНАЛИ, что мы не дадим им этого, ибо потеряем репутацию. Но настаивали.

Затем пошла тупость. Им предложили шикарные условия, уступили. Хуану реально не нужна была внутренняя война, он собирал силы для броска. Но они вновь заартачились и покинули переговоры. Не захотели договариваться. Считали, время работает на них, и позже отожмут ещё больше.

И, наконец, самонадеянность. Когда Хуан начал их прижимать и сажать особо наглых и ретивых, они ответили многомиллионными акциями протеста и серией взрывов. В том числе во Франкфурте. В нашей штаб-квартире.

Пауза.

- Сколько погибло в других акциях не знаю, но мы... У нас... - Из её груди вырвался такой тяжёлый вздох, а кулаки так крепко сжались, что Хуан втянул голову в плечи. - Я знала некоторых из погибших, сынок. Там работали 'мозги' проекта. Они пытались обезглавить нас, и кое-что у них получилось.

Но разъярился Хуан не из-за этого. Война - она и на Сатурне война. Его добила массовая лавина комментариев в сетях едкого характера, где тамошние местные вовсю издевались и смеялись над жертвами террора. Всеми, взрывов было несколько. Массовая шизофрения, когда люди радуются и злорадствуют, что кто-то погиб от взрывов их активистов... Вот это стало для него последней каплей.

И он издал указ о 'прощении'. О создании 'тонтон-макутов'. Куда массово ломанулись албанцы, арабы, ниггеры и остальные турки, проштрафившиеся ранее и имевшие перед нами долги. Они поняли, что времена изменились, но шанса изменить то, что поставили в своё время не на ту лошадку, не имели. Хуан как бы давал им его, это один из немногих поступков, когда он давал кому бы то ни было второй шанс.

За месяц набралось несколько миллионов человек. Которых он и бросил в пекло на Бильбао.

Бронеколонны перекрывали кварталы местных районов, особенно трущоб, 'нарезали квадратики'. После каждый из нарезанных квадратиков тщательно прочёсывался огромным количеством людей, со спецтехникой и собаками. Всех, у кого находили даже лёгкое оружие, тут же убивали. Тех, кто сопротивлялся - вешали.