После нашего разрыва (ЛП)

— Мы часто сюда приходили. И со Смолли тоже.

— Я вижу.

Он видел. Ее мир становился для него яснее, и мужчина бы солгал, если бы сказал, что это его не беспокоило. Несмотря на все то, что он зарабатывал написанием песен и гастролями, потребуются годы, прежде чем он сможет предложить ей что-то близкое к денежным удобствам, которые она считала само собой разумеющимся с Шепом Смолли. И несмотря на то, что девушка утверждала, что деньги для нее не имели значения, он не мог не задаться вопросом, было ли это совершенной правдой.

— И месье Леонард был очень добр ко мне. Как-то раз, когда у нас была «Новая ночь» с группой гурманов, он любезно поделился со мной своим особым рецептом говядины по-бургундски. Мой был не так хорош, как его, но все равно впечатляющим, — она тихо рассмеялась, кружа бокалом по-кругу, пока он не зазвенел, выражение ее лица показывало, что она была далеко, потерявшись в своих воспоминаниях.

— Группа гурманов? — спросил мужчина.

— Да. Дома.

Дома, в шикарнейшем Гринвиче.

Девушка улыбнулась, когда Жак вернулся с бутылкой красного вина и двумя бокалами и, подмигивая Вайолет, поставил их на стол. Возможно, это был ее любимое, но при прочих равных условиях Зак предпочел бы пиво или скотч... если бы его вообще спросили.

Она сделала глоток.

— М-м-м! Очень вкусно, не правда ли?

Зак сделал маленький глоток и нехотя признался себе, что оно было хорошим. Он одарил Вайолет натянутой улыбкой.

— В нашей группе гурманов было шесть пар, и мы меняли дома и хозяев раз в два месяца. Это было так весело. Мы выбирали другую тему, и некоторые из хозяев действительно старались изо всех сил, украшая свои столовые, чтобы соответствовать теме. Один раз...

Вайолет продолжила говорить о группе гурманов, когда в Зак почувствовал себя неуютно. Он оглядел ресторан: белоснежные скатерти и сверкающая посуда, на официантов в белых перчатках и суетливых помощников. Дело было не в том, что такой ресторан был полностью вне поля зрения Зака, просто это было далеко за пределами его зоны комфорта.

Мужчина посмотрел назад на Вайолет, кивнул, когда она описывала цветочные композиции на швейцарском вечере фондю, и почувствовал первый настоящий всплеск неуверенности в возможной жизни с ней. Если это то, кем она была, что ей нужно было, сможет ли он научиться делать это частью и своей жизни тоже?

— А что еще... эм... что еще вы с Шепом делали ради веселья?

Сначала девушка удивилась, что он прервал ее, потом тепло улыбнулась ему.

— Ради веселья? О, я не знаю. Обычные вещи, я полагаю. Теннис и гольф летом, катание на лыжах зимой.

— Ты не любишь кататься на лыжах, — выпалил он.

— Я научилась это ценить, — тихо сказала она, в ее голосе слышалась оборона.

— Что еще? — строго спросил он.

В ее глазах появилась сталь.

— Мы посещали благотворительные мероприятия и открытия галерей. Шеп любил званые ужины, поэтому мы устраивали их каждый месяц.

— Пара званых ужинов в месяц? Хозяйкой была девушка, которая ела пиццу из коробки на полу в своей комнате общежития?

— Я научилась ценить и это, — ответила Вайолет, поджав губы.

— Что еще?

Она сделала глоток вина.

— Ничего.

— Да ладно тебе, Вайолет. Я просто пытаюсь понять, кто ты сейчас.

— Нет. Ты осуждаешь то, кто я сейчас.

— Говорит цыпочка, которая морщится каждый раз, когда смотрит на мои татуировки.

Она пожала плечами.

— Так к чему ты клонишь, Зак? Мы изменились. А чего ты ожидал? Прошло уже десять лет.

— Девять. Сколько из этих вещей, которые ты «научилась ценить», ты действительно любишь делать?

— Все, — прорычала девушка. — Теперь я просто мелкая пригородная яппи.

— Ты ведешь себя неразумно.

— Неужели? Ты заставляешь меня защищаться. Да, я люблю изысканную кухню, Зак. Это вкусно. Нет, я не влюблена в лыжный спорт, но я научилась терпеть вещи в своей жизни, даже если мне было не очень комфортно. Я бросила себе вызов, чтобы примирить симпатии и интересы кого-то, о ком я заботилась!

Зак уставился на ее сердитое лицо, ее слова обжигали его сердце, когда он понял, каким засранцем был. Она не хотела идти на концерт хэви-метал, но тот же самый открытый дух, который побудил ее научиться кататься на лыжах и устраивать роскошные званые ужины, проложил путь для нее, чтобы присоединиться к нему сегодня вечером. И он нападал на нее за это.

Мужчина протянул руку через стол и обхватил своими пальцами ее.

— Прости, — прошептал он, прижимая ее руку к своим губам.

В ее глазах читалось замешательство, и ему хотелось чтобы у него были лучшие ответы, чтобы сделать их путь более гладким, их переход от раздельно к вместе более органичному.

Девушка вздохнула.

— Мне не все нравилось.

— Что тебе не нравилось?

— Это ощущается предательством, говорить о нем в таком тоне.

— Мы не говорим о нем. Мы говорим о тебе, — прошептал Зак, напротив ее кожи. — Ты можешь мне рассказать что угодно, Вайли.