После меня

Я все еще не могу толком осмыслить тот факт, что Сейди думает, что меня убил Ли. Да ведь это просто смешно! А я еще думала, что это у меня проблемы с психикой! Единственное объяснение, которое я могу найти, – это ревность. Ничего другого тут не может быть: реакция Сейди, обычно такой здравомыслящей, на известие о том, что я ухожу с нашей работы, была уж слишком бурной. Весь прошедший месяц она избегает меня и винит Ли в том, что он отнял меня у нее. Очевидно, в какой-то момент развития событий в будущем она позволит своей ревности завладеть ею так сильно, что и в самом деле начнет верить в то, что он меня убил.

Я пыталась заставить ее понять, что дело в ней самой, а не в Ли. Она ведь явно чувствует себя брошенной. Я предложила ей начать искать себе другую работу, но она не хочет об этом даже слышать. А напрасно, потому что если она останется там, в кинотеатре, без меня, то ее душевная рана загноится. Мне необходимо найти способ ее как-то образумить. После того как я уволюсь, станет слишком поздно. Когда человек, которого ты любишь, умирает, ты не способен мыслить здраво. Уж кто-кто, а я-то это знаю. Знаю это лучше, чем кто-либо другой. И сейчас нужно подавить это в самом зародыше.

– Привет, – говорю я, когда прихожу на платформу и вижу, что Сейди уже там.

– Привет, – отвечает она, даже не пытаясь при этом скрывать свои чувства.

Сегодня мой последний рабочий день в кинотеатре. И сегодня мы в последний раз поедем вместе на поезде. Такое ощущение, что заканчивается целая эпоха нашей жизни. Это все как-то очень странно. Вопреки всему тому, через что нам с Сейди довелось пройти вместе, Джессейди к концу сегодняшнего дня уже перестанет существовать. И никогда уже не вернется – это я теперь знаю. И я просто хочу, чтобы все это закончилось на мажорной ноте, а не в такой вот ужасной атмосфере.

– Ты так и не передумала уходить с работы? Если нет, то еще есть время организовать что-нибудь по поводу твоего ухода, если вдруг захочешь, – говорит Сейди.

– Нет, спасибо. Я не хочу никакого шума и суеты. Тем более что после работы меня будет встречать Ли.

Она морщится и смотрит в землю, водя носком ботинка по воображаемой линии.

– Почему бы тебе не дать ему шанс, Сейди?

– Шанс на что? Мы уже больше не будем лучшими подругами, да?

– Это еще неизвестно. Ты ведь еще вообще не общалась с Ли.

Я осознаю, что в этом виноваты и она, и я сама. Я встречаюсь с Ли так редко, что когда это происходит, я хочу общаться с ним без каких-либо третьих лиц – так сказать, хочу его всего целиком для одной себя. Впрочем, однажды я вскользь предложила пойти что-нибудь выпить втроем – я, Ли и Сейди, – но, честно говоря, у Ли эта идея явно не вызвала большого энтузиазма.

– Я не уверена, что мы с ним поладим, – говорит Сейди. – У нас с ним ведь нет ничего общего.

– Я – вот что у вас общее.

– То есть мы будем весь вечер разговаривать о тебе?

– Послушай, а давай ты пойдешь с нами чего-нибудь выпить сегодня вечером после работы?

Она колеблется, а потом говорит:

– Я подумаю об этом, хорошо?

У меня мелькает мысль, что это, пожалуй, самое большее, на что я могу в данный момент рассчитывать.

– Еще не жалеешь о том, что уходишь? – спрашивает Сейди.

– Нет. Это то, что мне необходимо сделать.

– Не знаю, будешь ли ты говорить это после того, как повстаешь целую неделю в семь утра.

– Может, и не буду, – говорю я. – Но я буду иногда оставаться на ночь у Ли, и это облегчит ситуацию с ранними подъемами по утрам.

– А твой папа уже больше не возражает?

Теперь уже моя очередь смотреть в землю.

– Он смирится, – говорю я, но больше с надеждой, чем с уверенностью.

– А когда мы с тобой будем видеться?

– Во время обеденного перерыва. Если ты не против работать в утреннюю смену.

– Платить будешь ты, да? – говорит она, и на ее лице впервые появляется что-то вроде улыбки.

– Может быть.

– Но все уже будет не таким, как раньше, да?

– Не таким, – говорю я. – Но это не означает, что будет хуже. Ситуация просто становится другой.

Сейди отводит взгляд в сторону. Поезд подъезжает к платформе. Когда я сажусь в вагоне напротив нее, она все еще вытирает слезы.

Мы почти ничего не говорим по дороге с вокзала Лидса на работу. Просто уже нечего сказать. Как только мы приходим на работу, Сейди бросает свои вещи и уходит на кухню, чтобы сразу начать работать. Обычно она не делает этого с такой поспешностью.

– Привет, конфетка, – говорит Адриан, заходя в комнату для персонала и обнимая меня. – Не могу поверить, что сегодня твой последний рабочий день.

– Я знаю. Но я буду сюда приходить и смотреть здесь фильмы. Так что ты так легко от меня не избавишься.

– Ну, тогда постарайся не рассыпáть свой попкорн. Ты, возможно, будешь роскошным секретарем на своей новой работе, но я-то знаю, какая ты вообще-то неряха.

Я тыкаю ему пальцами под ребра, не придумав, что можно ответить, и выхожу из комнаты для персонала. В коридоре я тут же сталкиваюсь лицом к лицу с Ниной.

– Не сачкуй, пусть даже это твой последний рабочий день, хорошо? – говорит она.

Я не уверена, говорит она это серьезно или нет.