После меня

Мы припарковываемся возле колледжа, в котором проходят занятия. Ли, выйдя из машины, хлопает дверцей и подходят к моей дверце. Рядом с нами останавливается еще один автомобиль. Когда Ли открывает мою дверцу, я вижу, как из того автомобиля появляется мужчина. Я узнаю его: он тоже ходит на эти курсы, — но я не могу вспомнить, как его зовут.

— Думаю, им следовало бы выделить пару специальных парковочных мест для беременных женщин, — шутит мужчина. — Странно, что у супермаркетов нет парковочных мест под названием «Мама и ее живот».

Ли ему улыбается, но, я думаю, только потому, что считает для себя необходимым быть вежливым. Вряд ли эти заявления кажутся ему смешными. Он помогает мне выйти из машины и затем захлопывает дверцу. Женщина из соседнего автомобиля, выкарабкиваясь из него, тихонько ворчит.

— Привет, Джесс, — говорит она. — Все труднее и труднее, правда?

— Да, — отвечаю я. — Все труднее и труднее.

Я не могу вспомнить ее имя. Кажется, ее зовут Рейчел. Или Шарлотта. По-моему, каждую вторую из женщин, посещающих эти курсы, зовут либо Рейчел, либо Шарлотта. Они, конечно же, все старше меня, причем большинство из них — лет на десять. И у всех у них, похоже, есть — в отличие от меня — какая-то своя карьера.

— Интересно, чем они займут нас сегодня вечером, — говорит женщина, когда мы идем все четверо к входу.

Ее спутник открывает и держит для нас дверь, и я, проходя мимо него, говорю ему «Спасибо!».

Как только мы оказываемся внутри, Ли берет меня за руку. Это как бы противоположность той ситуации, когда ты ребенок и когда ты быстренько высвобождаешь свою руку из руки мамы, завидев знакомых людей. Я не знаю, какое чувство мне при этом испытывать — радость или грусть.

— Должен признать, что вы намного лучше справились с подгузниками, чем я, — говорит спутник этой женщины Ли.

— Да, но когда нам придется иметь дело с настоящими подгузниками, они будут вымазаны не в дрожжевой пасте, правда? — говорит в ответ Ли.

Они оба смеются. Ли, похоже, нравится этим двоим. Они, наверное, вспомнят об этом эпизоде, когда услышат, что его обвинили в том, что он меня убил (пусть даже и неумышленно). Скажут что-то вроде: «У него ведь, по-моему, было очень хорошее чувство юмора» и «Он всегда помогал ей выходить из машины и держал ее за руку».

Мы заходим в комнату. Стулья в ней расставлены полукругом. Все рассаживаются так, чтобы беременные женщины и будущие папы были вперемешку. Мы садимся в самом конце. К нам подходит преподавательница, которую зовут Кэт.

— Здравствуйте, Джесс. Как ваша изжога?

— Все так же жутко.

— А вы пытались есть понемножку, но часто?

— Да, но толку от этого пока нет.

— Ну, страдать вам, по крайней мере, осталось уже недолго. Три недели, да?

— Да, примерно три недели.

Я не говорю ей, что роды у меня будут на шесть дней позже предполагаемого срока. Такого ведь заранее никто знать не может.

Кэт становится лицом ко всем собравшимся, когда все уже на месте.

— Я надеюсь, что все себя чувствуют хорошо и комфортно — настолько комфортно, насколько можно чувствовать себя при подобных обстоятельствах.

Я смотрю по сторонам. Ли — единственный, кто не улыбается. Его челюсти плотно сжаты. Он ненавидит эти курсы — я это знаю.

— Так вот, рассмотрев на прошлой неделе некоторые практические вопросы обращения с новорожденным младенцем, мы сегодня вечером уделим больше внимания эмоциональной стороне — как для вас, так и для вашего мужчины.

Мне кажется, что я слышу, как Ли издает стон, — даже если больше никто этого не слышит. Нас всех делят на две группы — будущие мамы и будущие папы — и просят перечислить — в порядке важности — наши личные эмоциональные и физические потребности, которые возникнут у нас после рождения ребенка. Я почти ничего не говорю: мне нет в этом необходимости. В этой группе есть две женщины, которые говорят намного больше всех остальных. Для меня проще всего лишь кивать в знак согласия с ними, когда они переводят свой взгляд на меня. Раза два я кошусь на Ли. Он тоже не проявляет большой активности, и лишь один раз я слышу, как он тихонько хихикает. Они, мужчины, видимо, заговорили о сексе.

После того как Кэт пообщалась с каждой группой отдельно, она снова собирает нас всех вместе.

— Ну что ж, есть много совпадений во мнениях, — говорит она, — но есть и такие области, в которых ваши мнения очень даже разнятся. Мы начнем с обсуждения секса после рождения ребенка. Сразу говорю — еще до того, как некоторые из вас, женщины, начнут вздыхать, — я понимаю, что секс — это, видимо, далеко не самое первостепенное из того, чем сейчас заняты ваши мысли, но могу вас уверить на основании статистики, что не все в этой комнате солидарны с вами.

Двое или трое из мужчин смеются. Ли смотрит прямо перед собой.

— Я попрошу вас всех выйти в коридор и положить цветной ярлычок на имеющейся на столе временной шкале в том месте, которое соответствует тому времени, через которое вы после рождения ребенка планируете снова начать заниматься сексом. Я предусмотрела диапазон от одного дня до года.

Снова кто-то смеется, но на этот раз уже не только мужчины.