После матча

Немало уважаемых людей славно потрудились во имя футбола в прошлые десятилетия. Они располагали обширным личным опытом, развитой интуицией и в меньшей степени точными знаниями. Те из них, кто был наделен тренерским даром, накапливали постепенно свои профессиональные секреты, о которых мало кому было ведомо, и добивались незаурядных успехов в турнирах. Специальность тренера выглядела таинственной. А рядом с одаренными людьми подвизались кто угодно – недоучки, искатели легкой жизни, ловкачи. Тренеров вечно не хватало, и любые шли нарасхват.

Когда теперь видишь молодых тренеров за книгами, за рабочими дневниками, возле видеомагнитофонов, где записывают не только матчи, но и тренировки, читающих доклады о своих командировках в клубы разных стран Европы и о собственных изысканиях, то просто сердце радуется. Невольно думаешь о том, что вот на глазах нарождаются люди, которые все вместе со временем, вполне возможно, завоюют себе право именоваться футбольной интеллигенцией. И ничего удивительного: если интеллектуальный футбол, то и конструировать его футбольной интеллигенции.

Если же я сказал об этом в будущем времени, то не потому только, что команды, в которых они работают, сегодня крупно задолжали своей аудитории. По моим наблюдениям, тренерской молодежи, проделавшей стремительный маршрут: футбольный газон, парта, тренерский штурвал,- пока в большей мере свойственно удовольствие от приобретенных познаний, чем прочное и спокойное умение ими пользоваться. Отсюда некоторая заносчивость и переоценка своих сил, упрямое следование какой-либо приглянувшейся «методе», и отрицание всего другого, и даже то щегольство школьной терминологией, о котором я упоминал. Все это можно, было бы извинить, посчитав издержками молодости. Но обозначились уже и реальные опасные перехлесты. Создается впечатление, что научный подход, так сказать, на радостях распространяется сейчас на всю жизнь игры, где надо и где не надо. Моделируются и программируются не только распорядок года и тренировочный цикл. Заодно вычисляются модели игроков, какими они должны быть по мысли того или иного тренера, модель игры, какою она обязана выглядеть опять-таки по представлению тренера. Право, это что-то вроде того, чтобы футбольное поле объявить шахматной доской, игроков – фигурками, а тренеров – гроссмейстерами.

Я намеренно напомнил о том, как в сравнительно недавнем прошлом наша футбольная мысль не раз уже оказывалась либо несамостоятельной, либо без разбора приверженной модам, либо отставала, и всегда это наносило ущерб делу. Теперь очередной вопрос: правомерно ли увлечение тотальным научным подходом к футболу, соблюдается ли чувство меры?

Я приведу выдержки из книги Бориса Андреевича Аркадьева «Тактика футбольной игры», которого я не побоюсь назвать футбольным философом. Книга написана более тридцати лет назад, в ней, по словам автора, «горечь ошибок, поражений и неудавшихся экспериментов, радость достижений и побед стоят за каждой строкой».

«Поскольку способности игроков очень различны и в своем противопоставлении друг другу часто дают непредвиденный или переменчивый результат – возможность игры по точно разработанному «графику» движения мяча и игроков возможна лишь в общих чертах. Индивидуальное многообразие игроков является именно тем обстоятельством, которое не позволяет комбинации из численного соотношения сил, пространства и времени стать математическим законом игры и сохраняет за ней все неожиданное и всегда новое, что свойственно всякой творческой деятельности человека».

Еще две фразы. «Система игры – продукт коллективного творчества игроков и тренеров. Обычно игроки начинают, а тренеры завершают этот процесс».

Это писал человек в зените своей тренерской славы, в ту пору, когда руководимые им команды «Динамо» и ЦДКА шесть раз выигрывали чемпионское звание. Он внес тогда очень много своего в игру, пользовался по праву репутацией новатора. Однако, как видим, он был преисполнен уважения к индивидуальности игроков, считал их соавторами, даже отдавал им право «первого хода», видел в футбольной игре родство с любой творческой деятельностью, предостерегал от упований на «графики» и «математические законы». Между тем в те годы еще только начинался отход от системы «дубль ве», жесткой и тесной. Хочу, кстати, обратить внимание на простоту выражений Аркадьева, что вернее свидетельствует о проникновении автора в суть предмета, чем усложненный сверх меры, вроде бы ученый язык.