После любви

Он освещен напольным светильником – темно-коричневый геометрический узор на светлой коже; такие светильники стоят в каждом номере, разница лишь в узорах и степени их сохранности. Полутороспальная кровать в нише, стол, два стула, кресло в углу, маленький телевизор и холодильник с баром – стандартная гостиничная начинка.

Что еще я ожидала увидеть?

Причудливый ландшафт Страны чудес? Дорогу из желтого кирпича?

Алекс сидит на полу, на выцветшем ковре, и раскладывает пасьянс. Он тоже в джинсах и босиком, торс обнажен: от близости ночника тело светится особым светом – медовым, ванильным, затененные места отливают кофейным, ореховым.

Грациозный полуголый Алекс – находка для модного фотографа.

Он и похож на фотографию, а неудачный задний план всегда можно заретушировать.

– Привет, – я держусь за дверной косяк, чтобы не упасть.

Алекс поднимает голову.

Он совсем не удивлен, он ободряюще улыбается.

– Привет.

– Ничего, что поздно?

– Ничего.

– Вы не спите?

– Не сплю.

– Не слишком нахально с моей стороны?

– В самый раз. Я ждал вас, Саш'a. Я бы очень расстроился, если бы вы не пришли.

Ни слова о скверном мальчишеском проступке, заставившем меня страдать, ни слова о сорванном свидании, что ж, я тоже промолчу. Раскалывать и без того хрупкую тишину номера было бы недальновидно – все равно что устраивать скандал в научной библиотеке, в отделе редких книг. Светящаяся нагота Алекса, ее текстура сродни текстуре старинного фолианта, он попадает в руки лишь избранным: на короткое время, под расписку, под личную ответственность начальника отдела.

– Я пришла.

– Someday my princess will come.

Пошлейшая фраза.

Она пережила массу метаморфоз, она прорывала ходы в кожаном напульснике, она окуклилась в бумажном листе и теперь, расправив прекрасные крылья, слетела с губ Спасителя мира. Сгустившийся вокруг меня воздух пробивают искры – медовые, ванильные, кофейные, ореховые, еще можно добавить вкрапления неона, я едва держусь на ногах, я готова рухнуть на колени перед Алексом.

Секс со мной не доставит вам никакого удовольствия – эта реплика меня больше не убеждает.

– Присаживайтесь.

– Куда?

– Куда хотите. Можно на пол.

Сидеть на полу, рядом с Алексом, напротив Алекса – что может быть чудеснее? Я сама была готова рухнуть передним на колени, он просто предугадал мое желание.

– День был долгим, – голос Алекса такой же медовый, как и его тело. Такой же ванильный.

– А вечер еще длиннее. Я надеялась провести его с вами.

– А провели…

– Не важно. Важно, что он кончился. И теперь ночь властвует над миром.

Геометрия напыщенных магрибских светильников – это она сунула мне в рот фразу, – липкую и приторную, как сладости, продающиеся на каждом углу вместе с орешками, кулек на выбор стоит десять дирхам.

– У вас устаревшие сведения, Саш'a. Над миром властвует совсем не ночь.

– Вы. – Мне становится весело.

– Как вы догадались? – Алекс веселится не меньше моего.

– Я знала это с самого начала. Еще когда увидела вас в аэропорту.

Алекс смешивает карты рукой:

– Забавная вещица это гадание.

– Да.

– Под него при известном умении можно организовать целый культ. Сродни вудуистскому. Добавить еще несколько аксессуаров, снабдить неправдоподобной теорией…

– Почему неправдоподобной?

– Потому что правдоподобные людям претят. Люди находят их невыносимо скучными. Вы не согласны?

– Я как-то не задумывалась над этим…

– Правда, придется поработать над дизайном. Поломать голову над символами. Заменить агрессивно мусульманские на более привычные христианские.

– Или масонские…

Алекс смотрит на меня с живым интересом.

– Или масонские, вы правы.

– И что потом?

– Потом? Потом подбросить сведения о них в пару книг, датируемых, скажем, веком пятнадцатым-шестнадцатым…

– Это возможно?

– Конечно, возможно. – У Алекса большие связи в отделе редких книг, если он вообще им не заправляет. – В этом мире нет ничего невозможного.

– Вас сразу же раскусят.

– Не раскусят. – Спаситель мира беспечно шевелит пальцами на ногах. – Человечество в большинстве своем охотно клюет на подобные мистификации. Вечно что-то выискивает, перекраивает историю, переписывает вечные истины, сует нос в постели святых, в надежде обнаружить там проституток с ближайшего постоялого двора. Вокруг – одна мерзость невежества и мрак полузнания.

– Вы слишком пессимистичны, Алекс.

– Я хорошо знаю людей, и потому у меня нет поводов для оптимизма.

– Вы еще и мизантроп.

– Грешен и каюсь. Но лучше быть мизантропом, чем недоумком, свихнувшимся на конспирологии. Или кретином, пытающимся отыскать в бульварной книжонке ответы на вопросы, над которыми лучшие умы бились веками. Адаптация – вот бич нашего времени, адаптация всего и вся. Никто не хочет прилагать усилий, Саш'a.

– Усилий к чему?

– Ко всему. Фитнес-центров для тренировки мозгов не существует.

– Запатентуйте хотя бы один. Если вы так печетесь об умственном дряхлении человечества.

– Ну уж нет, с таким подходом и прогореть недолго. Я предпочитаю стричь купоны в других местах. Помните бритву в вашем шкафу?

– А что бритва?