После любви

– Пусть не в темноте, я неправильно выразилась… Одна мысль о темноте сводит меня с ума. Это были сумерки, и света было недостаточно.

– Света было достаточно.

– Но меньше, чем бывает днем. Я не испугалась, скорее – вздрогнула, это естественная реакция на неожиданность.

– Присутствие Исы Хаммади стало для вас неожиданностью?

– В общем, да. Я знала, что угловой дом пустует, и вдруг у него оказался хозяин.

– Вы рассчитывали, что в доме по-прежнему никто не живет?

– Ничего я не рассчитывала. Какое мне дело до этого чертова дома? Послушайте, к чему вы все время клоните?

– Я склоняю вас говорить правду.

– Напрасные старания.

– Напрасные?

– В том смысле, что я и так говорю правду.

– Вы были расстроены – совсем как Франсуа Пеллетье перед уходом из ресторана. И когда дядюшка поинтересовался, чем вы так расстроены, что вы ответили?

– Вылетело из головы.

– Вы ответили, что поссорились с другом.

– Может быть.

– «С каким? – спросил старик. – С тем самым парнем, с которым вы пришли?»

– Да! Да!!! С тем парнем, с которым пришла!

– С Франсуа Пеллетье?

– Я не думала о Франсуа Пеллетье.

– Вы думали о дельфинах, знаю.

– Я устала.

– Старик видел вас двоих, когда вы шли к лестнице. Минут через пятнадцать-двадцать вы спустились. Одна. Все так?

– Может быть. Я не засекала времени. Я не ношу часов.

– А теперь обратимся к заключению судебно-медицинской экспертизы. Смерть Франсуа Пеллетье наступила ориентировочно между одиннадцатью сорока пятью и двенадцатью часами в ночь с пятого на шестое августа. Что из этого следует?

– Что?

– Что он был убит в то самое время, когда вы, по вашим же словам, находились на площадке.

– Ничего такого я не утверждала. Я понятия не имела, который был час.

– Но именно об этом времени свидетельствует Иса Хаммади.

– Он мог напутать… Подождите, я вспомнила! Я действительно спросила у дядюшки… У Хаммади – который час. Он ответил – полночь. Но на часы он не смотрел. Просто сказал: полночь. С тем же успехом он мог назвать любое другое время. Одиннадцать вечера. Час ночи. Любое.

– Зачем ему нужно было называть другое время?

– Почем мне знать? Полицейский – не я, а вы. Вот и разбирайтесь.

– Иса Хаммади – лицо не заинтересованное.

– А я – заинтересованное?

– Похоже, что да.

– В таком случае… В таком случае это называется: его слово против моего. Или – не знаю как… Можно попросить у вас воды?

– Конечно.

– Спасибо.

– Сигарету?

– Так заметно, что я хочу курить?

– Заметно.

– Три года я не курила. А теперь просто мечтаю о паре затяжек… Вот так. Хорошо… Три года отказывала себе в таком удовольствии, идиотка!

– Как вы себя чувствуете?

– А что? Нормально себя чувствую. Просто первая сигарета за долгое время. Не обращайте внимания… Знаете, когда я была там, наверху, в полной темноте… Я очень сожалела, что бросила курить.

– Почему?

– Ну это же так просто. Если бы я курила, у меня бы непременно нашлась зажигалка. И я бы не блуждала во мраке так долго.

– Вы пробыли наверху не больше пятнадцати минут.

– Это тот самый случай, когда пространство сожрало время. Или – наоборот. Мне показалось, что прошла целая вечность.

– А прошло всего лишь пятнадцать минут.

– В темноте они растянулись на час.

– Странно, что вы не воспользовались спичками.

– Какими спичками?

– В вашей сумочке мы обнаружили спички.

– Вы смеетесь.

– Когда вы в последний раз в нее заглядывали?

– В сумочку?

– Да.

– Подождите-ка… Перед тем как отправиться ужинать в «Ла Скала». Да, именно тогда.

– Что было в сумочке?

– Как я могу помнить?.. Что-то несущественное. Помада, расческа с деревянной ручкой. Деньги – около шестидесяти дирхам. Носовой платок. Ключи от моего номера в отеле, я всегда беру их с собой. Еще какая-то мелочь. Кажется, таблетки от головной боли…

– И спички!

– Не было никаких спичек!

– Вот эти. Взгляните.