После конца

Однако намного более интересно Соне сейчас было разузнать чуть больше про зараженных. Не совсем понимая их логику поведения, девушка не могла предугадать их действия, что явно не создавало преимуществ при встрече с ними. Но расспросить главного медика их компании не представлялось возможным, слишком уж увлеклась Надя рассказом о вреде просроченных продуктов и опасности токсических веществ, которые выделяются уже после истечения срока годности. Выбор пал на наиболее надежный источник информации. Не сказать, что этот источник был рад куче вопросов, но деваться ему было некуда. Тем более, что выживать им придется вместе

– Чего тебе?

От столь приветливого обращения Соня невольно дернулась, мысленно давя в себе желание при первой возможности слегка промахнуться с выстрелом, задев какую-нибудь часть тела парня. Но сейчас не время для споров. Марк только закончил пополнять бак, закручивая крышку, а значит был вполне свободен.

– Ты же наверняка знаешь о зараженных людях. Может, расскажешь что-нибудь?

– Что конкретно ты хочешь знать?

– Тебе обязательно вести себя именно так? – закатила глаза девушка.

– Как так?

– Как заноза в заднице. Нормально же спрашиваю, к чему эти выкрутасы? Не знаешь – так и скажи, проще не тратить время впустую.

Серьезно, порой Марк бывал просто невыносим. Его настроение подчинялось каким–то особым законам логики и редко совпадало с настроем окружающих, что не раз становилось причиной для разногласий. Вот только не все были готовы терпеть отвратный характер юноши. И Соня была как раз из числа последних.

– Да ладно, понял я, – видя, что девушка собирается уходить, Марк выключил свой режим «остряка всея округи» и перевел разговор на нужную тему. – Нам о зараженных рассказывали ненамного больше, чем вам, я думаю. В основном из-за того, что никто не планировал с ними сталкиваться.

– И тем не менее мы снаружи, так что давай, выкладывай.

– Как скажете, мадам, – саркастично поклонился парень, присаживаясь на край капота. О том, что машина вообще–то грязная, он либо не помнил, либо предпочел игнорировать. Скорее второе. – Как и при обычном бешенстве, у людей присутствует классический набор синдромов: судороги, светобоязнь, повышенное слюноотделение, гидрофобия и прочее. В случае с этим вирусом ситуация несколько хуже из–за обострения проявлений этих симптомов.

– Что на счет темноты?

– Говорю же, светобоязнь. Ты чем слушаешь?

– Ушами. Но спрашиваю не про сам свет, от которого они бегут во все стороны, а про то, что в темноте как будто засыпают. Так же, как было и в том поселении, пока Антон не уронил банку.

– Что б его, – поморщился Марк при воспоминании о событиях двухдневной давности. – Ты, кстати, фигово стреляешь. Только со второго выстрела кладешь их.

– Сам бы попробовал, – обиженно буркнула Соня. До этого ее никто не упрекал в неумении нормально целиться, так что слова Марка сильно били по самолюбию. – В следующий раз разбирайся сам.

– Обиженка, – фыркнул юноша, на секунду замолкая: неподалеку от них зашевелилась высокая зеленая трава, привлекая внимание говорящих. Мимолетная тревога рассеялась, стоило увидеть виновников нарушения спокойствия. Небольшая семья гладкошерстных хорьков выбежала на дорогу и, кинув опасливый взгляд на представителей вершины пищевой цепи, кинулись бежать по своим делам. – Милые.

Марк. Признал кого–то милым. Пусть даже это и пушистые зверьки, Соня была настолько поражена таким поворотом, что даже на секунду забыла суть их разговора.

– Ты чего?

– Да так. Смена некоторых аспектов мировоззрения, – покачала головой Соня. – Так что там с зараженными?

– А, точно. Так вот, вирус поражает мозг и, добравшись до зрительного нерва, практически полностью лишает возможности ориентироваться на местности. В темноте их угол обзора уменьшается до нуля и если они не слышат сторонних звуков, привлекающих внимание, то впадают в состояние чем–то напоминающее ступор. Стоят и не двигаются.

– Но зараженные не живут дольше трех-четырех дней. Получается, еще недавно там жили обычные люди?

Это не вызывало страха или отторжения, лишь понимание, что с ними случилось что–то ужасное. Да, на них напала небольшая группа, около двадцати человек, но ведь где–то же должны были быть остальные выжившие. И если они заразись недавно, значит источник инфекции все еще на свободе.

– Не хмурься. На бабку сморщенную похожа, – как само собой разумеющееся сообщил подошедший Андрей, заставляя вынырнуть из мрачных мыслей. – О чем речь?

– Думаем о том, что случилось с теми людьми, в поселении, – едкое замечание девушка пропустила мимо ушей. Много чести еще на это отвлекаться. Да и зачем, если можно отобрать у только что пришедшего шоколадный батончик, настолько напичканный при производстве химией, что не испортился спустя столько времени. Так, в знак символичной мести за вредность. – Твое мнение?

– Впустили зараженных? По–моему все просто, тут нет никакой мистики. Один не сказал, что неудачно контактировал с инфекцией, вернулся в поселение и заразил остальных.