После десятого класса

После того как Александр прочитал планы военного министерства о болгарском ополчении, он послал Милютину пакет с запиской о том, что назначает через неделю совещание по поводу ополчения и предлагает министру прежде ознакомиться с докладной запиской генерала Фадеева. Ее Дмитрий Алексеевич решил прочитать дома, так как не мог отвлекаться от работы в министерстве.

Усевшись поуютнее в кресло у камина с чашкой чая на столике, Милютин с иронической улыбкой принялся за чтение, но с первой же страницы насторожился, а чуть дальше, вопреки тому, что всегда владел собой, вдруг вскочил и было схватился за шнур звонка, чтоб послать кого-нибудь из слуг в генеральный штаб и доставить черновики плана создания болгарского ополчения.

Дело было в том, что в записке Фадеева полностью совпадали с обручевским планом не только основные политические, стратегические и экономические положения, не только отдельные фразы, но даже целые абзацы походили на цитаты из плана Обручева.

Опомнившись, что спешку пороть незачем, раздраженно походив по кабинету, Милютин снова принялся за чтение. Если бы кто-нибудь из домашних сейчас заглянул в кабинет, то не узнал бы Дмитрия Алексеевича. Он дергался в кресле, вскакивал, хватал карандаш, подчеркивал, бросал на столик. Порой (о, кто бы мог представить!) с уст его срывались отборные солдатские ругательства, ярым противником которых был он сам всегда.

Совпали даже цифры экономических подсчетов, Например, авторы, Обручев и другие, прикидывая стоимость снабжения ополченцев, приняли цены условно из расчета, что с началом войны поставщики поднимут их. И эти же самые цифры приводил в своей записке Фадеев. И предполагаемая форма одежды совпадала до последней пуговицы.

Утром в министерстве Милютин вызвал Обручева, подал ему записку Фадеева:

—• Николай Николаевич, посмотрите, какое удивительное совпадение не только мыслей, но даже вами условно принятых исходных цифр. Не иначе как сей автор обладает даром прозрения и телепатией. Да все не читайте, а только подчеркнутое мною.

Обручев быстро просмотрел страницы, усмехнулся и сказал:

— Чему тут удивляться, Дмитрий Алексеевич? По монаршей милости официально признанный знаток военного дела и писатель Фадеев имеет доступ ко всем документам генерального штаба, кроме тех, доступ к которым мы сами ограничили. Вы же намеревались, когда встанет вопрос о неизбежности войны, основные положения нашего плана опубликовать в «Русском инвалиде» и «Военном сборнике». Фадеев только поспешил опередить нас. Так что ничего не поделаешь: после драки кулаками не машут.™- Милютин молча раздраженно отмахнулся, а Обручев заметил: — Дмитрий Алексеевич, я против вашего резюме в конце записки, умоляю вас, снимите его.

— А что я там написал?

— Вот что: «Не знаю, как в высшем обществе, но в науке сие вежливо зовется компиляцией, в литературе — плагиатом, а в обыденной жизни — воровством. Д. Милютин». К чему дразнить гусей? Ведь этим делу не поможешь,

— Вы правы, я погорячился, зачеркните.

— Хорошо, что карандашом написали,— пробормотал Обручев, вынул из кармана гуммиластик и тщательно стер написанное.

— Но от реплики на совещании у государя мне не удержаться,— усмехнулся Милютин.

Обручев неопределенно покачал головой.

Перед совещанием Александр предупредил Милютина, что против планов Фадеева и министерства ожидаются весьма серьезные возражения. Потом спросил, кого бы военный министр предложил в начальники болгарского ополчения. Милютин ответил:

— Полковника Артамонова или Кишельского, ваше величество.

Император пристально посмотрел на министра:

— Вы хотите, генерал, чтоб болгарским ополчением, вооруженным и кормимым мной, командовал болгарин, а моя армия только бы ему помогала? Во главе ополчения будут стоять русские начальники. Что же касается Артамонова, то он сейчас на своем месте, а Болгария еще не все Балканы.

Милютин как-то странно поперхнулся, поймав удивленный взгляд даря, нарочито кашлянул и извинился. Потом Дмитрий Алексеевич благодарил судьбу за то, что удержался и не возразил императору, что болгар-добровольцев, как и в прошлые годы, кормят Славянские общества на пожертвования от русских и болгар. На эти же средства вооружали четы добровольцев в Сербии и сейчас для ополчения закуплено оружие и амуниция. Даже знамя для болгар сделано не поставщиком двора его величества, а вышито женщинами Самары... Но скажи все это государю Милютин, и вопрос о болгарском ополчении ох как бы усложнился! И поэтому, взяв себя в руки, военный министр спокойно ответил:

— Сей вопрос не срочен, ваше величество. Может, не стоит намного загодя назначать командующего, коли не ясно, при каких обстоятельствах и когда начнется война. Я в ближайшее время обдумаю этот вопрос и доложу вам.

Император рассеянно кивнул и заметил:

— Ну, а насчет генерала Фадеева вы, разумеется, против. Меж вами такая неприязнь.

Милютин встал во фрунт:

— Ваше императорское величество, личные отношения здесь ни при чем. Я, к примеру, ценю талант и знания Эдуарда Ивановича Тотлебена, но был и буду против назначения его командующим Дунайской или