Посланница преисподней

— Но я правда не чувствую себя нежитью! — Таривил гордо вскинул голову, но в его голосе Вирлиссу почудилось глубоко скрытое отчаяние. — Моё тело поддерживает некромагия, но моя душа — это душа эльфа!

Вирлисс едва сдержал смех, так высокопарно прозвучали слова пленного шпиона.

— Слушай, приятель, а что это такое — душа нежити? — осведомился он.

— У нежити нет души, — быстро ответил Таривил.

— Но ты же сам сказал, что у тебя она есть. Эльфийская, — хмыкнул Вирлисс. — В мёртвом теле — живая душа эльфа. И она позволяет тебе чувствовать радость, боль, отчаяние… Или нет? — Вир, вскинув бровь, весело посмотрел на пленника.

Скелет опустил голову и сжал кулаки.

— Смотри! — Вирлисс щёлкнул пальцами.

И в воздухе, чуть мерцая, появилось видение — стройная невысокая девушка с пышными русыми волосами, что вились в крупные кольца, рассыпаясь по простой коричневой куртке. А лучистые глаза, казалось, вмещали тепло всех вёсен мира.

И она улыбалась.

— Это Фрери… — прошептал Вирлисс. В голосе его, сдержанные, проскользнули нежность и боль.

— Ваша девушка?

Юноша кивнул. Он не смог заговорить: горло сжималось.

Таривил внимательно смотрел на иллюзию, созданную магом.

— У неё улыбка богини, — неожиданно произнёс эльф.

Вирлисс вздрогнул.

— Ты прав… — медленно выдохнул он. — Но почему-то никто этого не замечал.

— Кроме вас?

Вир снова быстро кивнул и отвернулся.

— Люди, в отличие от эльфов, часто не видят очевидного, — возможно, эта фраза прозвучала бы самодовольно, если бы не боль, наполнявшая её.

Видение, померцав, исчезло.

— Она погибла? — спросил эльф.

Вирлисс только прерывисто вздохнул и промолчал.

— И вы её до сих пор любите?

Молчание.

— Простите…

Оба собеседника сидели в полной тишине. Каждый думал о своём. Таривил вытащил откуда-то медальон и, словно зачарованный, не сводил с него взгляда.

— Я не предам свой народ, — прошептал вдруг эльф, сжав безделушку в кулаке.

— А разве признать очевидные факты означает предать свой народ? — устало вздохнул вампир.

— Параметры… — почти беззвучно ответил Таривил. — Я не скажу вам параметры.

— А, параметры… — Вирлисс хмыкнул, обернувшись к пленнику. Лицо вампира вновь осветилось улыбкой. — Ну, если бы у нас тут армия в полной боевой готовности стояла, я бы понял твоё упрямство. А так… Два друга, которым просто любопытно хоть одним глазком взглянуть на легендарную прародину… Таривил, ты отличаешь военное вторжение от развлекательной прогулки?

Таривил обхватил колени руками, словно мёрз. Медальон болтался меж его пальцев, посвёркивая в рыжем свете огненного шарика.

— Сейчас… снаружи… какое время года? — голос эльфа дрогнул.

— Ранняя весна.

— Весна…

Такой тоски в одном-единственном слове Виру ещё не доводилось слышать.

— А… время суток?

— Ночь. Слушай! — движимый внезапным порывом, Вирлисс обернулся к Таривилу. — Пойдём со мной. Мне вот так надо притащить сюда какое-нибудь животное, — вампир провёл ребром ладони по горлу. — Чем крупнее, тем лучше. Живым. А один я с крупной дичью… — он вздохнул, — не справлюсь.

Таривил молчал. Только сунул медальон в карман.

— Уверяю тебя, приказ ты не нарушишь, — улыбнулся Вирлисс. — Сегодня, кроме нас, здесь уж точно никого не будет.

— Зачем вам? — спросил наконец эльф.

— Надо.

— Я сомневаюсь, чтобы вы знали светлую магию леса, — холодно произнёс страж коридора. — Значит, единственная цель, для которой вам, магу, может потребоваться безответное живое существо — жертвоприношение.

— Ну-у… — протянул Вирлисс.

— Вы пришли сюда один, ночью. Ваш друг ни о чём не подозревает?

— Нет, — коротко бросил Вир.

— Что вы задумали? Я ведь, — в голосе скелета явственно прозвучала насмешка, — не могу позволить кому бы то ни было причинить вред моему Господину.

— А помочь ты Господину можешь? — прищурив глаза, вкрадчиво осведомился Вир.

Свет в глазницах мигнул.

— Я бы даже сказал, это твоя прямая обязанность, — самым сахарным тоном добавил вампир. — И если ты поможешь мне…

— Мне ничего не приказывали, кроме как стеречь этот коридор.

— Ладно, стереги! — Вирлисс упруго поднялся. — А мне пора.

— Постойте! — Таривил тоже встал. — Что вы хотите сделать?

— Я хочу призвать низшего демона, чтобы спросить его, есть ли средство вернуть Эету человеческий облик… и поддерживать его, не прикасаясь к человеческой плоти. Возможно, — Вир запрокинул голову, задумчиво глядя на потолок, — это средство подошло бы и тебе… Подумай. И ответь сам себе, эльф: разве жизнь одного животного не стоит жизни тысяч и тысяч людей?

— Жизнь — это всегда жизнь. А смерть — всегда смерть. Не сводите её к цифрам и к понятиям «меньше-больше».

Вирлисс усмехнулся уголком рта.

— Когда-то давно мой друг рассуждал так же. Он отказывался причинять кому бы то ни было боль даже в ничтожной степени… В конечном счёте это привело к гибели ребёнка. Эет до сих пор не может себя простить. И вряд ли когда-нибудь сможет. И он поклялся, что больше никогда не испугается малого зла, чтобы не случилось зло огромное… И не говори мне, что из двух зол выбрать меньшее невозможно!

Таривил опустил голову.

— А вы уверены, что это меньшее зло? — тихо спросил эльф.